при попытке начать наступление тоже был атакован противником из района Дубно, 
отброшен к Ровно, где и вел оборонительный бой.

Вечером к нам на КП пришел очень расстроенный командир танковой дивизии 22-го 
мехкорпуса с забинтованной рукой. Тон его доклада вынудил меня к довольно 
резкому разговору:

– Немедленно прекратите разговоры о гибели корпуса! Двадцать второй дерется, я 
только что говорил с Тамручи. Идите, приступайте к розыску своих частей, 
присоединяйтесь к ним…

Выехав с группой офицеров штаба на высотку в расположении ведущих бой частей 
20-й танковой дивизии, я наблюдал движение из Дубно в сторону Ровно огромной 
колонны автомашин, танков и артиллерии противника. А с юга к нашему рубежу 
обороны шли и шли новые колонны гитлеровцев.

Все, что мог сделать командир корпуса, располагая очень небольшим количеством 
танков, – это опереться на артиллерию. Так я и поступил. Не могу отказать себе 
в удовольствии вспомнить один яркий момент этих до невозможности трудных боев.

Был опять получен приказ о контрударе. Однако противник настолько превосходил 
нас, что я взял на себя ответственность не наносить контрудар, а встретить 
врага в обороне. В тех лесистых, болотистых местах немцы продвигались только по 
большим дорогам. Прикрыв дивизией Новикова избранный нами рубеж на шоссе Луцк – 
Ровно, мы перебросили сюда с левого фланга 20-ю танковую с ее артполком, 
вооруженным новыми 85-миллиметровыми орудиями. Начальник штаба организовал, а 
Черняев быстро и энергично осуществил маневр.

Орудия поставили в кюветах, у шоссе, а часть – прямо на дороге.

Немцы накатывались большой ромбовидной группой. Впереди мотоциклисты, за ними 
бронемашины и танки.

Мы видели с НП, как шли на 20-ю танковую внушительные силы врага. И увидели, 
что с ними стало. Артиллеристы подпустили фашистов поближе и открыли огонь. На 
шоссе образовалась чудовищная пробка из обломков мотоциклов и бронемашин, 
трупов гитлеровцев. Но наступавшие вражеские войска продолжали по инерции 
двигаться вперед, и наши орудия получали все новые цели.

Враг понес тут большие потери и был отброшен. Генерал Новиков, используя удачу 
Черняева, двинулся вперед и сумел занять нужные нам высотки.

Н. В. Калинин прислал в штаб корпуса важные показания пленного немецкого 
полковника, который на допросе сказал:

– Артиллерия ваша превосходна, да и дух русского солдата на высоте…

Мы заставили противника довольно долго по тем временам топтаться на месте. Было 
ясно, что наша «дерзость» не останется безнаказанной. Так оно и случилось. Над 
нами появились «юнкерсы». Самолеты шли волнами и бомбили нас нещадно, но, к 
счастью, безрезультатно: солдаты были укрыты в лесу, пушки и танки поставлены в 
окопы.

Мне, как командиру корпуса, больше всего доставляло неприятностей отсутствие 
информации о положении на фронте. Чувство локтя необходимо не только солдату. 
Оно – в более широком понимании – необходимо и высшему комсоставу действующих 
войск. Без этого, хочешь или не хочешь, творческая мысль оказывается связанной.

Всю информацию пришлось добывать самим. Работники штаба во главе с генералом 
Масловым быстро освоились в той, порою казалось невыносимой, обстановке, в 
которую мы попали, и смогли обеспечить нас необходимой информацией. Но далось 
это дорогой ценой: многие штабные офицеры погибли, выполняя задания.

По отдельным сообщениям в какой-то степени удавалось судить о том, что 
происходит на нашем направлении. Как идут дела на участках других армий 
Юго-Западного фронта, мы не знали. По-видимому генерал Потапов был не в лучшем 
положении. Его штаб за все время, что я командовал 9-м мехкорпусом, ни разу не 
смог помочь нам в этом отношении. К тому же и связь с ним чаще всего 
отсутствовала.

Полезные данные были получены при опросе пленных, а их наши дивизии взяли уже 
несколько сот человек – как солдат, так и офицеров. Среди них был и захваченный 
артиллеристами Черняева полковник, у которого оказались ценные документы и 
карты. Они помогли нам лучше представить обстановку.

Картина была неутешительной. Немцам удалось внезапным ударом заранее 
сосредоточенных крупных сил прорваться на стыке 5-й и 6-й наших армий. В прорыв 
вошли танковые и моторизованные соединения. Эти войска развивали успех, 
стремясь быстрее продвинуться на житомирском направлении.