Но, думаю, все же стоит поверить Мадеру – он намного обстоятельней и его книга 
производит гораздо более солидное впечатление, да и к семейным архивам он ближе.
 Итак, согласно его версии, отца Зорге звали Густав Вильгельм Рихард, и 
происходил он из старинной прусской семьи. Его отец был хирургом, более дальние 
предки торговали лекарствами. Однако молодой человек не захотел поддерживать 
семейную традицию. В городе Веттин, где он родился, имелась каменноугольная 
шахта. Мистический германский дух окружил шахтеров романтическим ореолом, и 
мальчик, с детства слышавший сказки о тайнах подземного мира, став подростком, 
всерьез заинтересовался горнодобывающим делом. Но практичный Густав Вильгельм 
довольно скоро понял, что каменноугольная промышленность доживает свой век, 
дело это бесперспективное, и переключил свои интересы на добычу нефти, 
принявшись за дело с чисто немецкой хваткой и обстоятельностью. Изучая 
нефтедобычу, молодой человек несколько лет проработал в США и ко времени 
приезда в Россию, был уже признанным специалистом по глубокому бурению. 
Соответственно, в бурно развивающемся нефтедобывающем районе хорошие 
специалисты были на вес золота, так что молодой инженер не имел оснований 
жаловаться на недостаток средств.

Теперь можно было подумать и о том, чтобы обзавестись семьей. Практичный немец 
не стал гоняться за деньгами и титулами. В жены он взял совсем молодую девушку, 
Нину Кобелеву, дочь железнодорожника и фабричной работницы. Девочка была не 
избалована жизнью, она рано осиротела и вместе с пятью братьями и сестрами 
выросла в приюте. Густав Вильгельм не прогадал – ему не пришлось жалеть о 
совершенном мезальянсе. В свою очередь, он отплатил добром за добро – помог 
получить хорошее образование всем пятерым братьям и сестрам жены.

Нина Семеновна подарила мужу десятерых детей: четырех мальчиков и шесть девочек.
 Правда, на старой семейной фотографии присутствуют только пятеро детей, что 
вроде бы подтверждает русскую версию – но, в конце концов, в то время далеко не 
все дети выживали. Так, в Российской империи детская смертность была тридцать 
процентов по первому году жизни да столько же по второму. И вот, 4 октября 1895 
года у супругов родился самый младший сын – Рихард. Отцу тогда было сорок три 
года, а матери – двадцать восемь. Стало быть, замуж она вышла лет 
шестнадцати-семнадцати, не старше…

Первые годы жизни мальчика прошли в поселке Сабунчи, прокаленном солнцем 
местечке на берегу соляного озера. Впрочем, об этих местах его детская память 
почти не сохранила воспоминаний. В 1898 году, когда здоровье отца пошатнулось, 
а денег было накоплено достаточно, семья переехала в Германию. Они обосновались 
в берлинском пригороде Ланквиц, на известной нашим телезрителям – по иронии 
судьбы, благодаря фильму о разведчике – Моцартштрассе. Густав Вильгельм 
собирался заняться научной работой, но, когда ему предложили стать директором 
банка, согласился – это обеспечивало им всем безбедное существование.

Что касается убеждений Густава Вильгельма, то сам Рихард называл отца 
«националистом и империалистом». В том же духе глава семьи старался воспитывать 
и детей – правда, не слишком успешно. Один из старших сыновей имел крайне левые 
убеждения, младший впоследствии стал коммунистом. Отец заботился об их 
образовании и кругозоре, мать же старалась, чтобы дети не забыли о своей второй 
родине – России. Дома они говорили на двух языках, русском и немецком, не 
говоря уже о русской кухне. Сам Зорге впоследствии говорил, что чувствует себя 
русским. Впрочем, чувствовать и быть – это, как показывает жизнь, две большие 
разницы…

В 1902 году Рихарда отдали в повышенное реальное училище в Лихтенфельде, одном 
из районов Берлина. С самого начала мальчик «прославился» тем, что все время 
нарушал дисциплину. «Я был плохим учеником – впоследствии охарактеризовал он 
сам себя, – недисциплинированным в школе, упрямым, капризным, болтливым 
ребенком». Если его что-либо не устраивало, он был просто не способен молчать, 
чуть что, пускал в ход кулаки – тот еще скандалист… Впрочем, что касается 
упрямства, повышенной разговорчивости, своеволия – таким он оставался и потом, 
уже став взрослым, да и кулаками помахать был не прочь даже тогда, когда уже 
перешагнул за сорок лет.

Мальчишка был способным, что несколько компенсировало трудный характер, хотя 
таланты имел весьма узконаправленные: история, литература, философия. 
Естественных и точных наук он попросту не признавал, зато политикой увлекался 
запойно, за что одноклассники в старших классах прозвали его 
«премьер-министром».

В 1907 году внезапно умер Густав Вильгельм Зорге. Рихард очень тяжело переживал 
его смерть. Мальчик замкнулся, стал глубже, серьезнее, несколько отдалился от 
всех, и еще больше увлекся книгами. В пятнадцать лет он уже читал таких 
писателей, как Гете, Шиллер, Клопшток, Данте – вероятно, что-то в них понимая. 
Пытался штурмовать и серьезную философию, выдержал даже нелегкое сражение с 
Кантом – но на сей раз потерпел поражение, так и не сумев понять, о чем 
говорится в этих трудах.

Кроме гуманитарных наук, еще одним предметом, который хорошо давался Рихарду,