будет вот так же стоять на крыле мостика в простом матросском бушлате - иной 
одежды в походе он не признавал. 

Баренцево море. Оно почти не бывает тихим. Даже в безветрие перекатываются по 
нему свинцовые волны. Тяжелые, медлительные на просторе, они, приближаясь к 
берегу, как бы убыстряют свой бег, становятся выше, круче и с яростью 
набрасываются на черные скалы. Холмами вздымается ослепительно белая пена, 
словно брызги мгновенно замерзают на лету и превращаются в снег, тот самый, что 
даже в разгар лета заполняет лощины обомшелых коричневых сопок. 

Бушует море в полярный день, продолжающийся несколько месяцев, когда солнце ни 
на минуту не прячется за горизонт, и еще неистовее в столь же долгую 
беспросветную полярную ночь. В любое время года здесь туманы и ветры. Чуть 
прояснится небо, моряки улыбнутся слабо греющему, никогда высоко не 
поднимающемуся солнцу, и вдруг налетит снежный буран. Все скроется в белой мути,
 настолько густой, что матросы на палубе натыкаются друг на друга. И так же 
внезапно снова проглянет солнце, как будто и не было слепящей метели. Поморы 
эти неожиданные бураны метко прозвали зарядами: накопит небо меру ледяной дроби,
 пальнет ею по табуну гривастых волн и опять притаится, как охотник, заряжающий 
свой дробовик. 

Даже многоопытные синоптики не могут предсказать, какую проделку выкинет 
Баренцево море через пару часов. Штиль сменяется ураганом, ясное небо дождем, 
снегом, туманом. Шеф-повар этой адской кухни - Гольфстрим - теплое течение из 
Атлантики. Его могучий поток находится в вечной борьбе с вечной стужей 
Ледовитого океана. Беспокойный атлантический гость доставляет уйму хлопот 
морякам. Но они не в обиде. Ведь это Гольфстрим с его теплом растапливает 
полярные льды и делает Баренцево море и его заливы судоходными круглый год. 

Адмирал стряхивает снег с густых бровей, вытирает платком мокрое лицо. 
Оборачивается к матросу-сигнальщику. Тот в меховой ушанке, тесемки завязаны под 
подбородком - североморцы и летом в поход одеваются потеплее. На шапке и шинели 
матроса искрится снег. 

- Как самочувствие? 

- Порядок, товарищ адмирал. Такая погода на пользу - освежает. 

Да, народ здесь привыкший ко всему. Тысячи парней на боевых кораблях. Приехали 
сюда со всех концов страны. Иной до этого и не видел моря, а о суровом Севере 
знал только из школьного учебника географий. А послужит год-два, и не отличишь 
его от потомственного помора. 

В борьбе с трудностями люди закаляются и мужают быстро. 

Ведь и сам Арсений Головко ни в детстве, ни в юности о море и не думал. Родился 
в казачьей станице Прохладной на Северном Кавказе, мечтал растить сады. Потому 
и рабфак закончил и в Тимирязевскую сельскохозяйственную академию поступил. Но 
в 1925 году комсомол обратился к молодежи с призывом идти на флот. И вот 
паренек из казачьей станицы, оказавшись на палубе боевого корабля, навсегда 
связал свою жизнь с морем. 

С отцовской любовью смотрит адмирал на матросов. Способные, развитые ребята. 
Адмирал по опыту своему знает; из таких выйдут первоклассные моряки. Главное, 
чтобы они больше бывали в море. На берегу человека моряком не сделаешь, сколько 
его ни учи. Моряки рождаются в походах. А плавать здесь есть где. От 
Шпицбергена до бухты Тикси - б тысяч километров - вот на каком пространстве 
действуют корабли Северного флота. Огромный театр. Жаль, что кораблей маловато. 
Беден пока флот. Баз не хватает. На бескрайном пространстве побережье не обжито.
 Посылаешь корабли и высчитываешь, останется ли у них топлива на обратный путь 
- пополнить запасы негде. 

Адмирал приглядывается к командирам кораблей, к офицерам, вникает в ход учения, 
старается побеседовать с каждым. Командир обязан учиться постоянно, неустанно. 
Ведь от его знаний зависят судьбы корабля и людей. И учиться в море в любую 
погоду, в сложнейших условиях, как бы это ни было трудно и опасно. А что со 
здешним морем шутки плохи, нельзя забывать ни на минуту. 

Головко четвертый месяц командовал флотом, когда случилась беда с подводной 
лодкой Д-1. Она выполняла учебные задачи в Мотовском заливе. Береговые посты 
наблюдали, как лодка погрузилась. Несколько минут был виден ее перископ, потом 
он исчез. Прошли сутки - о лодке никаких вестей. Миновали все сроки пребывания 
под водой кораблей этого типа, а лодки все нет. Запросы по радио оставались без 
ответа. Береговые посты непрерывно освещали залив прожекторами (надвигалась уже 
полярная ночь) - тщетно. 

Командующий вышел на миноносце на поиски. Сюда же были вызваны тральщики, 
спасательное судно ЭПРОН, снабженное металлоискателем. На несколько часов 
выглянуло хмурое солнце. И тогда с эсминца заметили на поверхности моря большое 
пятно - соляр и пробковую крошку. Вокруг плавали мелкие щепки. Из воды подняли