будешь руководить прибытием двух полков Белградской дивизии. 

Это было мне уж совсем не по душе. Положение двусмысленное. С одной стороны, я 
вроде бы автор плана блокирования. Сам согласовывал его с двумя замминистрами. 
Согласовывал фальшиво, неискренне, все время ощущая, что мы играем в какую-то 
идиотскую игру и делаем вид, что она нам нравится. Как в театре абсурда! С 
другой стороны, я сейчас должен ехать продавать собственный план. Черт знает 
что!.. К тому же вторая задача была совсем не понятна. Я даже переспросил: 

- Уеду на аэродром Чкаловск? Принимать полки надо там? 

- Нет, будешь руководить из кабинета командира бригады связи. 

И я поехал. Снял номера с уазика, тельняшки, нарукавные знаки с себя и с 
водителя, убрал все остальные отличительные признаки. Отведенная роль тяготила 
меня, и я принял гибкое, на мой взгляд, решение. Подъехал с трех разных 
направлений как можно ближе к зданию, выудил из сновавших там людей наиболее 
заслуживающих доверия и передал им информацию с наказом довести ее до сведения 
Скокова или Коржакова. Я назвал не три, а два часа, оставив так называемый 
"ефрейторский зазор". 

Прикинув, что, по крайней мере, двое из трех посланцев должны были обязательно 
передать информацию по назначению, я уехал в Медвежьи Озера. Там тоже царил 
полный хаос. Во-первых, непонятно какими офицерами госбезопасности были 
задержаны, доставлены в бригаду и сданы на хранение 4 человека. Один из них был 
Гдлян. Именно сданы, ибо инструкции на предмет содержания оставлено не было. По 
докладу встретившего меня офицера Гдлян сразу заявил протест, потребовав 
адвоката и предъявления ему обвинений. До этого объявил голодовку. Я 
порекомендовал офицеру истопить баню и отправить их туда. Париться лучше, чем 
томиться. Во-вторых, и это было главное, я это ощутил, даже сидя в кабинете 
комбрига, на аэродромах в Чкаловске и Кубинке творилась дикая чехарда. 
Белградская дивизия уже три года летала по "горячим точкам". С таким-то опытом 
даже при удовлетворительном подходе к делу но высадиться где угодно. А тут 
самолеты сбивались с графика, шли вразнобой, заявлялись и садились не на те 
аэродромы. Подразделения полков смешались, управление частично нарушилось. 
Комдива вместо Чкаловска посадили в Кубинке. И за всем этим беспорядком 
чувствовалась чья-то крепкая организационная воля. 

В начале первого ночи позвонил Грачев: "Срочно возвращайся!" Я вернулся. 
Командующий был возбужден. Звонил Карпухин и сказал, что "Альфа" ни в 
блокировании, ни в штурме принимать участия не будет. С дзержинцами пока 
непонятно. Вроде их машины выходят, но точных сведений нет. Предложил мне 
позвонить на КПП дивизии, уточнить обстановку. Младший сержант на мой вопрос о 
машинах сонным голосом переспросил: "Машины? Какие машины? у нас все на месте, 
никто никуда не выезжал!" Все стало ясно и с дивизией Дзержинского. Тульская из 
Тушина тоже не тронулась. Бригада спецназа "Теплый стан" вообще куда-то пропала.
 Ни по каким командам связи на нее невозможно было выйти. 

Грачев возбужденно ходил по кабинету и что-то говорил, а на меня вдруг 
навалилась огромная усталость. Я попросил разрешения пойти отдохнуть. Сказал, 
что буду в своем кабинете. Не раздеваясь, лег на диван и как в яму провалился. 

Утром вскочил в 6 часов и узнал, что предотвратить кровопролитие все-таки не 
удалось. Погибли три человека. Сам я не был свидетелем тех событий, но мне 
пришлось потом разбираться с очевидцами и даже некоторыми участниками этой 
трагедии. Конечно, люди были в запале, всякий трактовал по-своему, но в целом 
картина получилась следующая. В соответствии с приказом о патрулировании 
начальника гарнизона генерал-полковника Калинина, по Садовому кольцу в колонне 
шла рота на БМП. Шла по своей земле. Под броней этих машин сидели 18 - 
20-летние парни, которые давно перестали что-либо понимать, а вместе с этим и 
частично соображать. Если не понимали генералы, что говорить о солдатах и 
офицерах?! Рота вошла в тоннель под Калининским проспектом, всякий знающий хоть 
немного Москву должен признать, что как только рота втянулась в тоннель, здание 
Верховного Совета осталось справа сзади. Есть шутливое правило - в тактике 
неудовлетворительную оценку ставят в трех случаях: за нанесение ядерного удара 
по собственным войскам, за форсирование реки вдоль и за наступление в 
диаметрально противоположном направлении. Если говорить о наступлении на 
Верховный Совет, то тогда получается, что, втянувшись в тоннель, рота начала 
"тянуть" на оценку "неудовлетворительно". 

К тому же любой тоннель для колонны - неважно какой, танковой, автомобильной - 
это ловушка. Командир роты не мог этого не знать. Но рота вошла в тоннель в 
колонне именно потому, что двигалась по своей земле, наступать не собиралась, и 
затурканные офицеры и солдаты наивно полагали, что опасаться нечего. Не угадали.
 "Новой русской революции" нужна была жертвенная кровь, и пролитие ее было 
предопределено. На выходе, забитом автотранспортом, с боковых эстакад в машины 
полетели камни, палки, бутылки с зажигательной смесью. Часть людей попыталась 
захватить БМП. И тогда раздалась предупредительная очередь из пулемета. 

В августе-сентябре 1991 года после похорон трагически погибших было очень модно