Автопробег Москва - Гоже-Поречье 

Картошка в мундирах 

Последний парад 

Предбурье 

Спектакль назывался "путч" 

В штопоре 

Почему за державу обидно? 

Вместо послесловия 

Примечания 

Грядет время созидателей 

Июнь 1992 года в Приднестровье был жарким и кровавым: сотни трупов, тысячи 
раненых, десятки тысяч беженцев, разбитые Бендеры, грохот орудий и танков, 
собирающих свою жатву. Разлагающиеся трупы на улицах Бендер никто не убирал - 
снайперы не давали. 

Огненная дуга братоубийственных войн протянулась от Балкан до Карабаха и 
Абхазии. Грозили взорваться Крым и Чечня. И из этого сумасшедшего кровавого 
смерча, казалось, нет и не будет никакого выхода. 

Командующий 14-й российской армией генерал Неткачев дал приказ 
разукомплектовать боевую технику, а сам спрятался за стенами своего штаба. 
Позор командующего лег грязным пятном и на офицеров. Они стыдливо опускали 
глаза при встречах с приднестровцами. Дошло до того, что распоясавшиеся 
националисты захватили полк гражданской обороны российской армии, и под 
обстрелом оказались семьи военнослужащих. И в праве защитить свои семьи 
Неткачев отказал офицерам. Большее унижение для российской армии трудно 
придумать. 

Армию пикетировали женщины и старики со слезами на глазах: "Защитите! Не дайте 
погибнуть!" Но стоны не долетели до кабинета Неткачева, российский генерал 
готовился капитулировать перед националистами Молдавии. Количество убитых 
грозило перейти в тысячи и десятки тысяч. Молдавская сторона подтянула новейшую 
артиллерию, переданную ей генералами и министрами Шапошниковым и Грачевым. Если 
бы эти события развивались до конца, то навряд ли сегодня мне бы пришлось 
писать об этом, а в Приднестровье было бы еще хуже, чем теперь в Грозном. Так 
как запасы оружия там просто огромны. 

Но именно в это время на тираспольском военном аэродроме приземлился 
транспортный самолет, из которого вышел полковник Гусев в камуфлированной форме 
в сопровождении батальона спецназа ВДВ. Российские десантники действовали по 
так называемому "южному варианту", о котором пойдет речь в книге А. И. Лебедя. 
Полковник Гусев оказался на самом деле заместителем командующего ВДВ 
генерал-майором А. И. Лебедем. Он быстро разобрался в обстановке, а десантники 
перекрыли все дороги в Тирасполе, и в городе тут же прекратилась ночная 
стрельба. Шутить с российским спецназом диверсионные группы молдавской стороны 
не рискнули. 

Я хорошо помню, как на первом же совещании офицеров Лебедь уже в ранге 
командарма-14 заявил о вооруженном нейтралитете, о том, что в русской армии 
никогда не выполнялись приказы по разукомплектованию вооружения и техники. 
Офицер, имеющий честь, должен выполнять один приказ - защищать Отечество, иного 
не дано! Это было спасение. Я, да и все присутствовавшие почувствовали: "Жива 
великая держава! Мы не сироты!". 

В считанные часы 14-я армия из "огородной" превратилась в боевую. Каждый в 
соответствии с суворовским завещанием знал свой маневр. И тут на весь мир 
прозвучало теперь уже знаменитое лебедевское заявление, главная мысль которого 
была хрестоматийно проста и точна: "... нам всем, вместе взятым, жителям Земли 
(я манией величия не страдаю), должно объединить усилия в том, чтобы мы заняли 
вполне определенную позицию. Настало такое время - занять определенную позицию. 
Пора прекратить болтаться в болоте малопонятной, маловразумительной политики. 
Что же касается державы, которую я имею честь здесь представлять, могу добавить 
еще то, что хватит ходить по миру с сумой. Как козлы за морковкой. Хватит. Пора 
за дело браться, державность блюсти. Возьмемся - у нас занимать будут. И самое 
последнее... Я говорил как русский офицер, у которого есть совесть. Я говорил 
это для того, чтобы все задумались". 

Аргументы генерала были столь весомы и убедительны, что первыми задумались 
кишиневские националисты. Война была прекращена, а на берегах Днестра забрезжил