Как создать превосходство в этой области, если нам не сократят времени 
барражирования? И здесь есть выход. 

До встречи с противником надо ходить по эллипсу, на разворотах набирать высоту, 
а на прямой увеличивать скорость за счет снижения. С появлением же противника 
дать газ. "Як" - машина маневренная и скорость сумеет набрать быстро. 

На этот раз возражений не последовало. 

- Прикажите, товарищ командир, идти спать,- сказал Семыкин. - До рассвета 
недалеко, а до фронта совсем близко. 

Последней фразой Семыкин как бы зачеркнул первую. Разговор перешел на новую 
тему. 

- Мне кажется, немцы стоят по ту сторону нашего оврага. Если бы не лес, мы бы 
их увидели прямо с аэродрома. Артиллерия где-то совсем рядом бьет, сказал 
Орловский. 

Беседа могла вспыхнуть с новой силой, если бы не подошел Гаврилов. 

- Чего не спите? Отдыхать, товарищи, отдыхать завтра- опять не менее свирепые 
бои, Фашисты лезут, как оголтелые игроки. Все поставили на кон. 

Когда летчики разошлись, Гаврилов, обращаясь ко мне и Семыкину, сказал: - Я 
сейчас с командного пункта, принес "линию фронта". 

Мы зашли в блиндаж и при свете электрического фонарика нанесли на полетные 
карты передний край, изменившийся за второй день боев. Красная линия шла по 
шоссейной дороге на Обоянь и Прохоровку. Ценою огромных потерь противнику 
удалось продвинуться на несколько километров. 

Проверив посты и не раздеваясь, мы легли спать. Совсем низко тарахтели По-2, 
выше с могучим рокотом шли тяжелые бомбардировщики. От бомб и снарядов 
непрестанно вздрагивала земля, отдаваясь в блиндаже слабыми толчками. У 
телефона дежурил Богданов. Казалось, никогда не спал этот вездесущий старшина. 

Днем его можно было видеть на стоянке, в вещевом складе, на кухне, а ночью - 
бессменно у телефона. Он спокойно раскуривал самокрутку и лишь временами 
косился на стены землянки, осыпающиеся от близких разрывов снарядов или бомб. 

С раннего утра 7 июля, лишь только начала таять предрассветная тьма, сражение 
стало возобновляться с прежней силой. Снова гремит артиллерия - бог войны, 
лязгают танки, ревут самолеты. 

Мы прикрываем Беленихино и Прохоровку - районы сосредоточения наших танков. 
Только успеем отбить одну группу вражеских бомбардировщиков, как появляется 
новая. Один за другим, объятые пламенем, падают фашистские самолеты. Падают и 
лезут, лезут огромными армадами, но их встречают достойным огнем. Вот молодой 
летчик Дердик, отвалившись от группы, соколиным ударом бьет невесть откуда 
появившегося корректировщика Хе-126. Бьет и сбивает. 

Летчики сбивают одиночные самолеты противника и снова занимают свое место в 
общем боевом порядке с тем, чтобы принять участие в атаке крупной группы 
"юнкерсов". 

Фашистские бомбардировщики подходили к месту сосредоточения советских танков, и 
только наша решительная атака отвела от них вражеские бомбы. Воспользовавшись 
удалением истребителей противника, мы внезапно атакуем бомбардировщиков на 
встречных курсах под ракурсом две четверти. В атаку веду всю эскадрилью, не 
оставляя прикрытия. Противник не ожидал нашего удара со стороны передней 
полусферы. 

"Мессершмитты" были готовы отражать возможное нападение с задней полусферы и, 
оттянувшись, оставили голову колонны без прикрытия. 

Меткой очередью Семыкин зажигает флагманский корабль. Одновременно с ним, 
потеряв управление, падает второй "юнкерс". Боевой порядок бомбардировщиков 
рассыпался. Фашисты, сбросив бомбы куда по пало, начали уходить. 

- Бей гадов! - кричит, войдя в раж, Аскирко. 

Появляется вторая группа "юнкерсов". 

- За мной! - приказываю эскадрилье и веду ее в лобовую атаку на истребителей 
прикрытия в расчете проскочить через их строй без затяжного боя, чтобы обрушить 
весь удар по "юнкерсам". 

Разойдясь с прикрывающей группой на лобовых, проскакиваем на исходную позицию 
для атаки бомбардировщиков.