большевизм и, в частности, Сталин, главным врагом русского народа?

Не есть ли первая и святая обязанность каждого честного русского человека стать 
на борьбу против Сталина и его клики?»

Даже если и допустить, что Власов не лукавит тут, все равно надо признать, что 
он старательно избегает любой конкретики относительно пути к немецкому плену. 
Долгие недели блужданий по занятой немцами территории он погружает в туманные 
размышления и прозрения о судьбе России, о смысле войны…

Мария Игнатьевна Воронова на допросе в НКВД вопрос, где они укрывались две 
недели, тоже обошла.

«Примерно в июле месяце 1942 года под Новгородом немцы обнаружили нас в лесу и 
навязали бой, после которого Власов, я, солдат Котов и шофер Погибко вырвались 
в болото, перешли его и вышли к деревням. Погибко с раненым бойцом Котовым 
пошли в одну деревню, мы с Власовым пошли в другую{32}. [120]

Когда мы зашли в деревню, название ее не знаю, зашли мы в один дом, где нас 
приняли за партизан. Местная «Самоохова» дом окружила и нас арестовали. Здесь 
нас посадили в колхозный амбар, а на другой день приехали немцы, предъявили 
Власову портрет его, как генерала, вырезанный из газеты, и Власов был вынужден 
признаться, что он действительно генерал-лейтенант Власов. До этого он 
рекомендовался учителем-беженцем.

Немцы, убедившись, что они поймали генерал-лейтенанта Власова, посадили нас в 
машину и привезли на станцию Сиверскую в немецкий штаб. Здесь меня посадили в 
лагерь военнопленных, находящийся в местечке Малая Выра, а Власова через два 
дня увезли в Германию».

Но не только три с лишним года разделяли ее рассказ с неделями, проведенными в 
волховских болотах… Ведь когда Воронова разыскала Власова в Берлине, тот уже 
нашел себе эсэсовскую вдову — Хейди Биленберг, и Вороновой пришлось 
довольствоваться должностью кухарки при генерале.

Обиду эту Мария Игнатьевна так и не простила Андрею Андреевичу и, рассказывая 
об июльских событиях 1942 года, то и дело сбивалась на рассказ о сопернице. 
«Проживая в Берлине, Власов женился на немке Биленберг — бывшей жене известного 
крупного немецкого миллионера, убитого на Северном Кавказе в эту войну. При 
наступлении Красной Армии Власов с миллионершей Биленберг рассчитывал удрать в 
Америку, но был схвачен представителями Красной Армии…»

Забегая вперед, скажем, что сама Мария Воронова, как свидетельствует Сергей 
Фрёлих, при наступлении Советской армии на Берлин вела себя совершенно иначе: 
«Когда Власовский штаб переехал в Карлсбад, Воронова осталась в Берлине, 
ограбила несколько вилл. Погрузила вещи на автомобиль марки Хорх и поехала 
домой».

Впрочем, иного от Марии Игнатьевны трудно было и ожидать. Человек она не 
военный. В армию ее загнала нужда, а служба здесь оказалась специфически 
неармейской.

Об этом, кстати, говорил и адъютант Власова, майор Кузин: «Мария \Игнатьевна 
считалась поваром-инструктором при военторге, но фактически не работала. 
Почувствовав хорошее отношение Власова, она частенько устраивала истерику, а 
Власов ухаживал за ней, как за ребенком».

Поэтому— то к рассказу Вороновой о пленении Власова нельзя относиться 
безоговорочно. Что-то она успела позабыть, что-то казалось ей несущественным. 
Что-то она не хотела говорить…

Но это «что-то», быть может, и является самым важным.

Размышляя, где провел Власов две недели после неудавшегося прорыва, можно 
попытаться понять, что думал и что чувствовал он в эти переломные в его судьбе 
дни… [121]

Пейзаж нам известен.

Лесные дебри, болота…

Чахоточная, сочащаяся водою земля. Земля второго дня Творения, когда Господь 
еще не собрал воду, «которая под небом, в одно место», когда еще не явилась 
суша, названная потом землей.

Выпавшие из общего счета событий недели тоже как-то связаны с этим пейзажем.

Часы, минуты, дни, словно бы разбухая от болотной сырости, перепутались между 
собой, пока время совсем не исчезло.