было у них настоящего опыта для маскировки своих действий, не научились они еще 
быстро менять позиции, бить врага излюбленным танкистами методом - из засад. 

Маршалу Советского Союза Г. К. Жукову кто-то доложил, что командование 1-й 
танковой армии неправильно использовало приданные ей самоходки. Полки вышли из 
строя, якобы потеряв напрасно много машин. 

Началось следствие. 

- Придется вам держать ответ за загубленные самоходки, - безапелляционно заявил 
председатель специально присланной комиссии. 

- За что отвечать? - пытался я возражать. - За то, что обстановка потребовала 
немедленного ввода полков в бой? 

Разве за два часа можно передать необстрелянным бойцам-самоходчикам 
практический фронтовой опыт танкистов, накопленный ими за три года войны? 

Но мои доводы на комиссию не произвели особенного впечатления. Не знаю, как бы 
все обернулось, если бы на наш участок фронта не приехал Г. К. Жуков. 

Встретили командующего. Поначалу разговор был суровым. 

- Что вы тут натворили? Угробили танкосамоходные полки? - жестко спросил Г. К. 
Жуков. 

Вместо оправданий мы проводили командующего под Незвиско, на поле только-только 
отшумевшего боя, где еще дымились остовы 70 сгоревших фашистских танков. 

- Это сделали танкосамоходные полки, - сказал я. Георгий Константинович долго 
стоял молча. 

- Все понятно, - сказал наконец он и пошел к машине. 

Следствие было прекращено. Как крупнейший военачальник, много повидавший за три 
года войны, Г. К. Жуков понял, что правда на нашей стороне. Поле на Незвиско 
сказало ему многое. Даже не было нужды что-то пояснять. Ведь наши самоходчики 
при всей своей неопытности потеряли по сравнению с немцами втрое меньше машин. 

Через несколько дней подошли войска 38-й армии, которой командовал генерал 
Москаленко. 1-я танковая армия была выведена во второй эшелон фронта, заняла 
позиции на танкоопасных направлениях. 

25 апреля 1944 года - большой памятный день в нашей боевой истории. Приказом 
Наркома обороны СССР 1-я танковая армия за проявленные высокий героизм и 
организованность личного состава, за успешное выполнение боевых задач, 
поставленных командованием, была преобразована в гвардейскую. Немного раньше, 
16 апреля, приказом Верховного Главнокомандующего корпусам было присвоено 
наименование "Прикарпатские". Теперь в армии было уже двадцать два Героя 
Советского Союза. Тысячи офицеров-танкистов получили ордена и медали. Мне 
присвоили звание генерал-полковника танковых войск и наградили орденом Суворова 
I степени. 

...Во втором эшелоне дни затишья. По-прежнему стараемся ввести противника в 
заблуждение. Строим ложные позиции. Танки делаем из дерна, а пушки к ним ставим 
бревенчатые. Немцы перешли к обороне. И к нашей радости, не раз бомбили 
деревоземляные танки. А настоящие боевые машины тем временем стояли 
замаскированные в полной боевой готовности. 

Затишье, а у меня, как назло, острый приступ аппендицита. Маршал Г. К. Жуков 
предложил отправиться в Москву, лечь в кремлевскую больницу на операцию. Но я 
предпочел оперироваться в своем армейском госпитале. 

Аппендицит, думаю, не такая уж серьезная вещь, чтобы ехать за тысячу верст. 

Наш госпиталь находился рядом, в деревне Таутени, на правом берегу Днестра. Как 
старшему в армии военачальнику операцию мне делал профессор большой специалист 
по переливанию крови. Но, видно, несмотря на высокое медицинское звание, опыта 
проведения хирургических операций у него было маловато. Влил он мне повышенное 
количество обезболивающей жидкости, отчего получился у меня инфильтрат. Кожа 
после операции срослась, а мускулы живота не срастались... Хоть делай повторную 
операцию. Кончилось тем, что сшили мне в Черновцах плотный корсет, который я 
носил до конца войны. Лишь после войны в Москве в Центральном военном госпитале 
врачи Н. Т. Каншин и А. П. Анохина починили мне живот, взяв пластинку из 
правого бедра. 

Но вернемся к событиям весны сорок четвертого. 

В апреле - мае для нас, танкистов 1-й гвардейской танковой армии, выдалось 
благодатное время. Весна вступила в свои права. Каждый из нас использовал