ценой решили пробиться на Обоянь и наносили удар за ударом в стык 1-й танковой 
армии и 5-го гвардейского танкового корпуса. Когда вечером я вернулся в штаб, М.
 А. Шалин огорошил меня новостью. Оказывается, на левом фланге армии, восточнее 
Яковлеве, танковым дивизиям СС "Адольф Гитлер" и "Райх" удалось прорвать 
оборону 51-й гвардейской стрелковой дивизии и вклиниться в тыл нашей армии. 
Оценив обстановку, я тут же приказал уничтожить прорвавшегося противника и с 
этой целью направил 100-ю танковую бригаду 31-го танкового корпуса в угрожаемый 
район. 

Весь вечер мы напряженно ждали известий из района Яблочкин, Большие Маячки. Я 
надеялся, что эта бригада во взаимодействии с 5-м гвардейским танковым корпусом 
сумеет отбросить врага. Но, как стало ясно из донесений комбрига, из-за 
недостатка сил и средств, ему и его соседям не удалось восстановить положение. 
Бригада и корпус вынуждены были перейти к обороне. 

Между тем поступавшие донесения свидетельствовали, что воины армии дерутся с 
небывалым героизмом. Вот одно такое донесение, набросанное на страничке 
блокнота чернильным карандашом: "Командир 3 роты 10-й мехбр. лейтенант Круглов, 
член ВКП(б), пропустил через роту до 50 танков противника. Рота была укрыта в 
щелях, ни один боец не дрогнул, потерь в роте не было. После трех атак потери 
врага - 20 танков. Сожжено и подбито". 

Возможно, что теперь этот листок ничего не говорит непосвященному. Но тогда он 
значил для нас многое. Он документально подтверждал, что воины 1-й танковой 
прошли хорошую выучку и в совершенстве овладели трудным ремеслом солдата. Не 
зря, значит, перед битвой мы пропадали целыми днями на полигонах, учили солдат 
но бояться танков. Вместе с тем это придавало уверенность, что, несмотря на 
превосходство противника в силах, нам удастся выстоять. 

В ночь на 7 июля мне позвонил Ватутин. Он приказал выдвинуть в район Тетеревино,
 где враг прорвал оборону стрелковых частей, 31-й корпус генерала Д. X. 
Черниенко. На этот корпус возлагалась задача во что бы то ни стало уничтожить 
прорвавшегося врага. В помощь корпусу фронт передавал из своего резерва 29-ю 
истребительно-противотанковую артиллерийскую бригаду. 

Н. Ф. Ватутин прекрасно понимал всю серьезность сложившейся ситуации. Поэтому 
он добавил: 

- Кроме того, Катуков, мы решили усилить вашу танковую армию сто восьмидесятой 
и сто девяносто второй танковыми бригадами из "хозяйства" Москаленко{15} двумя 
истребительно-противотанковыми артиллерийскими и одним минометным полками, 
тремя истребительно-противотанковыми артиллерийскими дивизионами и двумя 
батальонами противотанковых ружей. 

В то же время Ватутин сообщил, что из полосы 3-го механизированного корпуса 
выводятся на укомплектование понесшие большие потери 52-я и 67-я гвардейские 
стрелковые дивизии 6-й гвардейской армии. 

Наши разведчики заранее изучили все возможные маршруты ввода 31-го корпуса в 
первый эшелон. Казалось, выполнить приказ не составляет труда. Но тут мы 
натолкнулись на неожиданное препятствие. Передовые части корпуса обнаружили, 
что мост через реку Солотинка взорван саперами по приказу командующего 6-й 
гвардейской армии. 

Пришлось наводить переправу заново. Разобрав постройки, уцелевшие на берегах 
Солотинки, танкисты уложили по илистому дну водной преграды гать из бревен, 
досок, жердей и с большими предосторожностями пустили по этому настилу боевые 
машины. 

Командиру корпуса Д. X. Черниенко хотя и с некоторым опозданием, но все же 
удалось выполнить приказ и выйти на указанный рубеж прежде, чем гитлеровцы 
достигли заметного успеха на левом фланге нашей армии. 

Ночь на 7-е мы провели в тревоге. Разведка сообщала, что, оставив заслоны в 
районе Яковлеве, фашисты перегруппировывают свои главные силы в направлении на 
Лучки, нацеливаясь нанести удар в самое днище вмятины, которую они сделали в 
обороне нашего левого соседа - 5-го гвардейского танкового корпуса 
генерал-майора А. Г. Кравченко. 

- Частью сил, - докладывал мне начальник разведотдела полковник А. М. Соболев, 
- противник начал обходить правый фланг корпуса, продвигаясь в направлении 
Большие Маячки. Несмотря на ночное время, противник не прекращал своих атак 
против позиций пятого корпуса. До двадцати четырех часов там слышались глухие 
взрывы и полыхало зарево пожарищ. 

Едва забрезжил рассвет, как противник снова предпринял попытку прорваться на 
Обоянь. Главный удар он наносил по позициям 3-го механизированного и 31-го 
танкового корпусов. А. Л. Гетман сообщил, что на его участке противник 
активности не проявляет. Но зато позвонивший мне С. М. Кривошеин не скрывал 
тревоги: