-  Лавенсаари,  имеющим хорошие  бухты  и  лесные заросли, в которых  хорошо
укрыты зимние строения, землянки, доты и дзоты.
     Острова заминированы и  опутаны колючей  проволокой.  Теперь только они
запирают морские подходы к Кронштадту.
     С последними кораблями прибыло и овровское  начальство, руководившее на
Гогланде  спасением  кораблей.  Командир и  комиссар ходят хмурыми. Финны по
радио  передали,  что  теплоход  "Иосиф  Сталин"  придрейфовал  к  одному из
островов и немцы на буксире притащили его в Таллинн.

     17  декабря. Совинформбюро  сообщило,  что нашими войсками  взят  город
Калинин. Молодцы москвичи!
     Сегодня  потеплело.  С  утра  шла   артиллерийская  дуэль  с  немецкими
береговыми батареями.
     21  декабря.  Удивительная  история произошла на  стареньком  эстонском
пароходике, приспособленном для сторожевой службы в заливе. Во  время ночной
бомбежки  пятидесятикилограммовая  бомба через трубу влетела  в  топку. И не
взорвалась.  Кочегары  вытащили  ее  клещами  и не  выбросили за борт,  а по
распоряжению "деда" - механика - оставили остудиться на палубе.  К  утру она
вдруг  взорвалась,  разворотила  всю  корму.  Видимо,  была  со  взрывателем
замедленного действия. Так по глупости скаредного "деда", которому  для чего
- то понадобилась бомба, выбыл из строя еще один сторожевик.
     22 декабря.  Полгода  идет война.  В Ленинграде положение тяжелое.  Сто
двадцать  пять  граммов черного  хлеба,  без круп  и мяса,  не могут утолить
голод.  Правда,  продукты  уже  идут,  они  лежат  грудами  на  той  стороне
Ладожского  озера.  Грузовики не успевают их  перевозить  по льду. В  первую
очередь надо перебросить патроны, снаряды, бензин и солярку.
     Многие ленинградцы уже пухнут от голода. Кто не имел домашних припасов,
обессилели, едва волочат  ноги. Их  поддерживает только надежда,  что  скоро
блокада будет прорвана и по северной железной дороге пойдут поезда.
     Вчера  Совинформбюро  передало,  что  армия  Федюнинского  разбила  две
дивизии  и  два пехотных  полка  у Ладожского озера. Хорошо,  что существует
радио и добрые вести могут порадовать блокадников. А как же в старые времена
вести проникали к осажденным?
     Ходят слухи, что войска Мерецкова тоже пробиваются к Ленинграду. Скорей
бы они освободили хотя бы одну железнодорожную ветку!
     Особую  ярость в  эти  дни  вызывают  подлецы,  которые  в  лихую  пору
заботятся только о себе и делают карьеру.

     Все началось с письма,  пришедшего в  редакцию многотиражки. Его  писал
наш овровец, попавший на сухопутный фронт.
     "Дорогая редакция,  разыщите  гада  - старшину Ефима  Сиванка,  который
окопался в тылу и шкодит,  - просит боец. - Этот прохвост написал моей жене,
что я  убит, и напросился рассказать, как все вышло. Когда она назначила ему
встречу, он принес водки, консервов и стал приставать с ухаживаниями.
     Отыщите кобеля и  судите. Нечего ему околачиваться в  тылу и соблазнять
жен воинов. Пусть-ка повоюет со штрафниками. Боец Иван Хлынов".
     - Сиванка  я  знаю,  -  сказал  Клецко. -  Это  писарь  Ломова.  Он  по
совместительству стал почтальоном.
     Я попросил Клецко о письме бойца никому ничего не говорить, так как сам
займусь расследованием.
     С письмом я пошел к военкому базы. Тот, прочитав жалобу, обозлился:
     -  Вот как ведут себя любимчики Белозерова!  А он еще просил освободить
его от политзанятий. Сейчас вызову этого Сиванка.
     Но я остановил военкома и спросил:
     - А тебя не поразило то, что он с водкой и консервами к женщине пришел?
Ведь  наши снабженцы говорят, что  у них крупинки лишней  нет. Откуда писарь
добывает продукты?
     - Верно, - задумался военком. - У нас излишков нет. Нужно последить.
     Он  не стал  вызывать  писаря,  а принялся наблюдать за  ним.  Сиванок,
выполнявший  обязанности  почтальона,  имел  возможность  утром  и   вечером
покидать территорию  части.  Кроме  того,  он  часто получал  командировки в
Ленинград.  Сумки почтальонной не  носил,  а ходил  с чемоданчиком.  Военком
приказал часовым проверить его.
     Часовой  остановил  Сиванка,  когда  тот  собирался выйти из  части,  и
потребовал открыть чемоданчик.
     - Не открою, - заартачился писарь. - Несу  вещи командира  базы. Сейчас
доложу ему.
     Он повернулся  и кинулся к канцелярии. - Часовой забил тревогу. Сиванка
задержали и  проверили содержимое чемоданчика. В  нем оказалось восемь банок
консервов.

     - Откуда они у тебя? - спросил военком.
     Побледневший писарь не знал, что сказать. В ящиках его стола обнаружили
еще три банки шпрот и четвертушку головки сыра.
     - Мне подарили ханковцы, - вдруг придумал Сиванок.
     - Кто?
     Но  он не мог назвать  ни  одной  фамилии.  Писарь  заговорил только  у
следователя.
     Оказывается,  на  той  барже,  которая  прибыла  с  Тран-зунда с  нашей
типографией, были еще ящики консервов, бочонки масла и головки сыра. Сгрузив