груди... Погас фонарик, стало темно... Дыхание участилось...
     Вскоре зашевелился  на трапе боцман -  стало быть, вода дошла  доверху.
Теперь   нетрудно   будет  отдраивать  верхний  люк   и  выпустить   буй   с
тридцатиметровым буйрепом.
     В  рубке  чуть  посветлело  - значит, люк открылся.  Подводники один за
другим стали  покидать рубку.  Видимо, от напряжения Шиляева вдруг  оставили
силы, он на какой - то миг потерял сознание, опустился на колени...
     Когда механик очнулся,  рубка уже  опустела.  Сквозь толщу воды  сверху
пробивался луч солнца. Шиляев пошарил  рукой вокруг  себя. И вдруг наткнулся
на  скорчившегося Линькова.  Тот  не  решался  покинуть  корабль.  Капитан -
лейтенант подтолкнул его к выходу.
     Спровадив последнего, механик  еще раз обшарил всю рубку, затем  взялся
за буйреп и не спеша сам стал подниматься на поверхность.
     Всплыв, Шиляев снял маску и спросил:
     - Кто не вышел?
     - Линьков, - ответил боцман.  - Он тут всплыл было, да на радостях рано
снял маску... его опять утянуло вниз.
     - Выловить! - приказал капитан - лейтенант.
     Но вытаскивать "утопленника" не пришлось. Он сам выплыл из глубины.
     Не желая погибать, Линьков под водой надел маску,  выпил из нее соленую
воду и включил кислород. Старшину выкинуло на поверхность.
     Товарищи,  подхватив  неудачливого  старшину, стали подсаживать  его на
торчавший из воды  нос  М - 94,  но подводная лодка  почему - то вдруг стала
медленно погружаться и ушла под  воду.  Пришлось всем собраться в одно место
и, поддерживая Линькова, вплавь направиться к берегу.
     Плыли  они до тех  пор, пока  их  не подобрал баркас берегового  поста,
прибывший через час после взрыва.
        "МЫ ПРОРЫВАЕМ СЕТИ"
     9 августа. Сегодня  подул ветер и небо хмурилось с утра. Корабль даже у
стенки раскачивало.
     Перед  обедом,  когда  в  кают  -  компании  накрыли  стол,  неожиданно
появились члены военно-полевого суда, чтобы провести открытое заседание.

     По  сигналу в  кают  - компании  были собраны  все моряки, свободные от
вахты. Нарезанный  хлеб,  расставленные приборы и  тарелки  вестовые накрыли
второй  белой  скатертью. Так как  все  почему  -  то  говорили вполголоса и
шепотом,  создалось  впечатление,  что  на  столе  лежит  длинный  покойник,
накрытый саваном.
     За  шахматный  столик  уселись  два  военюриста  и   старший  политрук.
Председатель военно-полевого суда, зачитывая обвинительный акт, вместо "уже"
все  время  говорил  "вже". Моторист "Полярной звезды"  Рюмшин  обвинялся  в
невыполнении приказа во время воздушной тревоги.
     Моторист  невысок, ершист,  с  твердым, упрямым подбородком.  Свидетели
подтверждают его строптивость и нежелание подчиняться старшине.
     Военно-полевой  суд  совещался недолго  и тут же  вынес приговор: "...к
высшей мере наказания - расстрелу".
     В кают - компании наступила небывалая тишина.
     У приговоренного побелели губы. Он стоял  как пораженный громом. Потом,
не обращая внимания  на  часовых, перешел к  другой  переборке и опустился в
одно из свободных кресел. Видимо, ноги его не держали. Он уже был наполовину
мертв.
     - Сменить часовых! - послышалась команда.
     В  кают - компанию вошли пехотинцы с  винтовками. Рюмшин,  взглянув  на
них, поднялся и, словно слепой, касаясь рукой переборки, пошел к трапу.
     На  широком трапе стояли его товарищи - мотористы.  Сочувствуя Рюмшину,
они  совали  ему в руки  папиросы,  печенье, а он  от всего отказывался, ему
ничего уже было не нужно.
     12 августа. Нашим подводникам наконец повезло:  Щ-307 в том же  районе,
где погибла  М  -  94,  торпедировала  гитлеровскую  субмарину, повадившуюся
разбойничать у пролива Соэла-Вяйн. От  взрыва субмарина вздыбилась, показала
нос, рубку со свастикой и ушла на дно.
     Боевой счет открыт.
     Несколько наших  подводных лодок  теперь ходят  к  базам  противника  с
рогатым грузом. Они  скрытно ставят на фарватерах минные банки.  Это  важная
работа. Гитлеровцы могут пострадать больше, чем от торпедных атак.
     14 августа. Ночь не  спали: тревога за тревогой. Противник недалеко - в
каких-нибудь  пятидесяти  километрах.  Над  заливом  то  и  дело  проносятся
бомбардировщики.  Нас  пока  не  трогают.  Летают  бомбить  рабочие  команды
ленинградцев,  которые роют противотанковые  рвы  и устанавливают надолбы на
подступах  к городу. Скоро  бомбардировщики накинутся  и на  нас. Надо  быть
готовым ко всему.
     Все сухопутные дороги  к Таллинну отрезаны, остался один путь - Финский
залив. Но он опасен. На фарватерах столько мин,  что некоторые узости залива
напоминают суп с клецками. Уже несколько кораблей подорвались и затонули.
     15 августа.  Проснувшись,  мы ловим последние известия по радио.  Вчера
наши войска оставили Смоленск, сегодня - Кировоград и Первомайск. Гитлеровцы
перешли  на юге  Буг. Одесса, как и Таллинн,  окружена. Но  по  Черному морю
можно  уйти на  Кавказ, а по  Финскому  заливу куда?  Противник захватил оба
берега, может обстреливать фарватеры из пушек.
     16  августа. Фронт приблизился. Ночью с  фок  -  мачты я видел  вспышки