так как ни одна партия не может пользоваться привилегиями
для пропаганды своих идей и получить от государства
средства для этой цели?11, — самый, пожалуй, болезненный для большевиков пункт 
кронштадтской резолюции.
?Кронштадт вышел под лозунгом — "Власть Советам, а не партиям!".
На горьком опыте трехлетнего властвования коммунистов он убедился, к чему 
приводит партийная диктатура. Немедленно на сцену выползает ряд партийных 
генералов, уверенных в своей непогрешимости
и не брезгающих никакими средствами для проведения
в жизнь своей программы, как бы она ни расходилась с интересами
трудовых масс. За этими генералами неизбежно тащится свора пресмыкающихся 
прихвостней, не имеющих ничего общего не только с народом, но и с самой партией.
 Создается класс паразитов...
И какая бы партия ни стала у власти, она не избежит роли диктатора?12, — 
заявляла кронштадская публицистика. Война была
объявлена.
222
Лозунги, звучавшие из уст матросов, солдат и рабочих крепости, почти дословно 
повторяли политические требования
петроградского пролетариата в феврале 1917 года. Власть не могла не узнать их, 
а узнав — не опасаться
последствий, аналогичных февральским, когда свергли
самодержавие. Ассоциации возникали прозрачные. Локализовать кронштадтское 
восстание было жизненно необходимо для большевиков. ?Рассеять? восставших, как 
во время забастовок в Петрограде, оказалось невозможно:
Кронштадт был крепостью. Митинговые же разоблачения
били власть наотмашь:
?Власть полицейско-жандармского монархизма перешла в руки 
захватчиков-коммунистов, которые трудящимся вместо свободы преподнесли 
ежеминутный страх попасть в застенок Чрезвычайки, во много раз своими ужасами 
превзошедшей жандармское управление
царского режима?13.
Сразу после митинга состоялось заседание партийного комитета коммунистов 
крепости, на котором обсуждался вопрос о возможности вооруженного подавления 
сторонников
принятой резолюции. Собравшиеся пришли к выводу,
что достаточного количества надежных частей, которые можно использовать для 
этого, в Кронштадте нет. Обсуждалось
предложение арестовать ?зачинщиков?. Однако аресты, отмечали кронштадтские 
чекисты, проводить в тот момент не было возможности — нельзя выделить 
зачинщиков
из массы. Даже для всесильной ЧК ситуация представлялась
тупиковой, ибо
?особое сословие военных моряков представляло и представляет
из себя контингент революционеров-профессионалов и базу для возможностей 
третьей революции...?14
Характерно, что и сами восставшие позиционировали свои действия именно как 
очередную революцию:
?Три дня, как Кронштадт сбросил с себя кошмарную власть коммунистов,
как 4 года тому назад сбросил власть царя и царских генералов.
Три дня, как граждане Кронштадта свободно вздохнули от диктатуры партии... Мы 
ничего не скрываем и ни от кого не прячемся.
Все, что делаем — делаем открыто, потому что наше дело правое: осуществить 
общее желание трудового народа, провести
223
подлинную власть Советов; в этом нам никто не может помешать. И уж, во всяком 
случае, не помешают банды чекистов и прочих головорезов.
Героизм и настроение гарнизона и спокойная уверенность
населения может служить этому гарантией?15.
Видя сложившуюся ситуацию, М. И. Калинин перед отъездом из Кронштадта 
распорядился сосредоточить оставшиеся надежные части в наиболее важных пунктах 
крепости, пообещав, что сразу по приезде в Петроград ?примет все меры к 
сосредоточению сил на берегах у Ораниенбаума
и Сестрорецка?, а также для ?применения репрессивных
мер извне?. На заставе председателя ВЦИК задержали и потребовали предъявить 
пропуск штаба восставших.
?Он вернулся в крепость, позвонил на "Петропавловск", назвался
и сказал, в чем дело. Его попросили подождать у телефона... Он ждал довольно 
долго, пока уже другой голос не сказал, что он может
ехать, и даже попросил у него извинения?16, — вспоминала участница событий Е. 
Драбкина, бывшая в Кронштадте медсестрой (впоследствии — большевистский 
публицист).
2 марта в Доме просвещения в Кронштадте (бывшее Инженерное училище) собрались 
представители, выбранные
на делегатское собрание. Его открыл С. М. Петриченко,
писарь с линкора ?Петропавловск?. Делегаты избрали президиум из пяти 
беспартийных. Главным на собрании стал вопрос о перевыборах Кронштадтского 
Совета, тем более, что полномочия прежнего его состава заканчивались.
Первым выступил комиссар Балтфлота Н. Н. Кузьмин.
Возмущение собравшихся вызвали его угрозы, что коммунисты добровольно от власти