и унизительной для него критике со стороны Ленина
и Троцкого и 1 сентября был освобожден от должности
члена РВС фронта. Сталин отверг эту критику, отметив:
?заявление т. Ленина, что я пристрастен к командованию Западного фронта, не 
соответствует действительности?109.
В книге ?Поход за Вислу? Тухачевский весьма внятно
высказался по поводу позиции РВС Юго-Западного фронта:
?Революция извне была возможна. Капиталистическая Европа
была потрясена до основания, и если бы не наши стратегические
ошибки, не наш... проигрыш, то, быть может, польская кампания явилась бы 
связующим звеном между революцией Октябрьской и революцией 
западноевропейской?110.
Тухачевский не преминул уточнить:
?Те усилия, которые были предприняты главным командованием
для перегруппировки основной массы Юго-Западного фронта на люблинское 
направление, к сожалению, в силу целого
ряда неожиданных причин успехом не увенчались, и перегруппировка
повисла в воздухе?111.
Намек на ?неожиданные причины? все участники тех событий отлично поняли... Ни 
тогда, ни позже Сталин
и Тухачевский не обсуждали тему ?чуда на Висле?, но, верный своему любимому 
афоризму: ?Месть — это блюдо, которое подают холодным? — Сталин обиды не 
простил. Характерно, что, когда Сталин был уже главой государства, Тухачевский 
неоднократно отказывался от предложений написать мемуары или научные статьи,
208
связанные с польской кампанией. В Российском государственном
военном архиве хранится подтверждающая
это переписка:
?Редакция журнала "Борьба классов" просит Вас дать для ближайшего номера 
журнала Ваши воспоминания о советско-польской войне в 20 году. Этот номер 
журнала в значительной своей части посвящается Польше, поэтому Ваши 
воспоминания, как участника этих событий, были бы чрезвычайно ценны. Размер
статьи до 1/2 печатного листа?112.
В ответ — вежливая отписка:
?По поручению Командующего Войсками ЛВО т. Тухачевского
сообщаю, что он ввиду исключительной перегрузки работой, к сожалению, не может 
написать просимую Вами статью?113.
Очевидно, что быстро и легко писавший Тухачевский,
тем более издавший книгу о походе на Варшаву, не захотел кривить душой, но и 
правду писать уже не мог, и просто решил ?не будить лиха?... В самом конце 
Гражданской войны, прощаясь после совещания, на котором
рассматривались уроки поражения под Варшавой,
Тухачевский продекламировал:
?Это — голос
Моей судьбы, и он мне, словно льву,
Натягивает мышцы тетивою...?
Натолкнувшись на недоуменный взгляд Сталина, пояснил: ?Так сказал Гамлет после 
встречи с духом своего
отца?114. Была ли это рисовка, или же истинное предчувствие, но Тухачевский в 
1920 году оказался прав: замешенная ?на Польше? неприязнь стала существенным
фактором, определившим их дальнейшие отношения.
Польша, вновь обретшая свою государственность во многом благодаря Западу, 
пользовавшаяся огромной поддержкой Франции, Англии и США, развернула в 1920 
году поразительную территориальную экспансию.
Это и попытки силой решить верхнесилезский во-
209
прос с Германией на западе, и захват 9 октября 1920 года Вильно и Виленщины в 
нарушение Сувалкского договора
от 7 октября 1920 года между Литвой и Польшей, закреплявшего
Виленскую область и Вильно за Литвой... Немецкой карте в этом геополитическом 
пасьянсе предстояло
стать козырной. Польша, используя благосклонное
отношение французской администрации в Верхней Силезии, поощрявшей притязания 
поляков, продолжала
курс на военное решение вопроса о государственной принадлежности этого региона. 
Нагнетание напряженности
в верхнесилезском вопросе привело даже к тому, что с декабря 1920 года в 
Генштабе рейхсвера обсуждалась
возможность войны с Польшей. В это время Зект продвигал идею участия германских 
военных специалистов
в создании советской военной промышленности — чтобы использовать ее затем ?как 
источник вооружения для разоруженной Германии при столкновении ее с Антантой
?115.
Так впервые было вербализовано стремление Германии
иметь военный форпост в России — путем создания
на ее территории баз для строительства немецкой военной промышленности. 
Польская кампания и ее геополитические последствия стали таким образом 
катализатором
российско-немецкого сближения.
Пилсудский утверждал: ?Война — это искусство. Искусство