ответом: решением
ВЦИК от 14 июня 1918 года правые эсеры и меньшевики
изгонялись из Советов всех рангов.
В первый же день после организации Комуча были расстреляны
сто захваченных в плен красноармейцев и красногвардейцев.
Вооруженные патрули по указаниям из толпы
расстреливали заподозренных в большевизме лиц прямо на улицах. ?По подозрению в 
большевизме? тогда же было арестовано 66 человек. В Самаре начались массовые
самосуды над партийно-советскими работниками. Комуч призвал прекратить всякие 
самовольные расстрелы,
?всех лиц, подозреваемых в участии в большевистском восстании, немедленно 
арестовывать и доставлять в штаб охраны?34. Расстрелы продолжались уже на 
?законном? основании.
Через несколько дней Комуч дал указание начальнику
самарской тюрьмы приготовить места на полторы
тысячи человек. Тюрьмы переполнялись, заключенных перевозили в близлежащие 
города, а тамошние тюрьмы старались ?разгрузить?: у моста через реку каждую 
ночь в час или в два производились расстрелы. Вновь прибывающие
арестованные переводились в концлагеря35. В Самаре
с сентября действовал ?Чрезвычайный суд?, собиравшийся
по приказу Каппеля, — аналог большевистских революционных трибуналов, 
действовавший с неменьшей жестокостью.
На таком фоне вполне закономерно провалилась объявленная
мобилизация в Народную армию. Не существовало
общего плана боевых действий, фронтовые начальники
129
проводили операции каждый сам по себе, в меру собственного
разумения и способностей. Не было создано единого командования с чехословаками. 
Более того, уничтожались последние остатки белой воинской дисциплины: 
отменялись
знаки различия — ?контрреволюционные? погоны, отдание чести, дисциплинарные 
взыскания, делались попытки
ввести коллегиальное командование.
?Комитет действовал диктаторски, власть его была... жестокой и страшной. Взявши 
власть... мы должны были действовать, а не отступать
перед кровью. И на нас много крови. Мы это глубоко сознаем. Мы не могли ее 
избежать в жестокой борьбе за демократию. Мы вынуждены
были создать и ведомство охраны, на котором лежала охранная
служба, та же "чрезвычайка" едва ли не хуже?36, — был вынужден
признать председатель самарского Комуча В. К. Вольский.
Признавая, однако, не раскаивались и продолжали цинично
именовать себя борцами за демократию, полагая, что ее можно ?обустроить? на 
крови.
Методы комучевцев мало чем отличались от большевистских.
Когда открытая Комучем самарская городская дума сделала запрос о причинах 
арестов, представители ?учредилки
? были категоричны: ?Власть будет арестовывать за убеждения, за те убеждения, 
которые ведут к преступлениям
?37. Провозгласившая себя антибольшевистской и демократической
власть Комуча на деле проявила себя как террористическая,
столь же не ценившая человеческую жизнь, как и большевистская. Но большевики, 
на демократизм никогда
не претендовавшие, в этом смысле оказались честнее. Один из лидеров ?учредилки? 
И. М. Майский писал:
?Почему же эсеры так любят болтать о "большевистском" терроре,
господствующем в Советской России? Какое они имеют на это право? Террор был в 
Самаре...?38
Майский позже, в 1921 году, перешел к большевикам.
29 июля 1918 года Восточный фронт был официально объявлен главным фронтом 
Советской республики. И через несколько дней сюда выехал Троцкий. С запада и из 
центра России для защиты Казани экстренно двинули
все, что можно, — курские, брянские, белорусские
130
части, Московский полк, Особый, Мазовецкий и Латышский
кавалерийские полки, отряды броневиков и аэропланов, бронепоезд ?Свободная 
Россия?, переправлялись
настоящие военные корабли — миноносцы ?Прыткий?, ?Прочный? и ?Ретивый?. Но 
Каппель упредил
эту массу войск и по своей инициативе 6 августа стремительно атаковал Казань. 
Городские жители поддержали
его восстанием.
Поздно вечером 6 августа после тяжелейшего боя (ознаменовавшегося в числе 
прочего и изменой сербского батальона, перешедшего к Каппелю) командующий 
Восточным
фронтом Вацетис с остатками рот латышских стрелков пешком покинул Казань. В 
руки белогвардейцев попала большая часть эвакуированного сюда российского 
золотого запаса — ?слитки, монеты и ювелирные изделия на сумму свыше 600 млн 
рублей, да ценных бумаг на ПО млн?39. Все это было отправлено ими в Самару.
Троцкий прибыл в Свияжск, куда из Казани переместился
штаб фронта. Он заявил: