Знал об этом и Сталин, а зная, не мог быть уверенным, что кресло наркома 
обороны
— это наивысший пост, на который не сегодня-завтра станет претендовать самый 
молодой в мире маршал. Но пока Сталин делал выводы, не спеша выдавать их 
на-гора. Тухачевский по-прежнему высочайше обласкан. В 1936 году
его даже назначили в комиссию по доработке сталинской
Конституции.
Находясь на вершине своей карьеры, Тухачевский сохранил
дружескую привязанность к тем, с кем судьба свела
его в начале жизненного пути. Так, например, он помог своему давнему 
приятелю-семеновцу А. А. Типольту (служившему
в его штабе в Гражданскую.) Жившего в Ленинграде
Типольта, как человека с неблагонадежным происхождением
(дворянин, да еще и барон), после убийства Кирова должны были выслать в 
Казахстан. Благодаря вмешательству маршала его не тронули. Еще один 
ностальгический
штрих. С несомненным риском для своей репутации он помог и сестре товарища по 
полку П. А. Ку-преянова, погибшего во время того же ночного боя, в котором
сам Тухачевский попал в плен, выехать из России в Германию, где жили ее 
родственники36. Не меньший риск — принять у себя дома опального Шостаковича, 
только что получившего от ?Правды? разгромную рецензию
?Сумбур вместо музыки?.
Виталий Примаков и другие военачальники отмечали в Тухачевском остроумие, 
чувство собственного достоинства
и неумение притворяться.
?Смелый на поле боя, он оставался таким же в общении, и потому
люди мелкие, жаждущие лести, таили против него недобрые чувства.
Зато лучшие были его друзьями и учениками в военном деле. Прямота, граничащая с 
дерзостью, отражалась и в его внешности,
340
как бы созданной для военачальника. Смеялся он заразительно, не обижался по 
пустякам, шел грудью на врага. Такие, как Тухачевский,
преследуют двоедушие и трусость?37.
?Человек атлетического, идеального телосложения, красавец, Тухачевский... 
тянулся к жизни, наслаждался красотой природы и людей, любил и был любим, — 
вспоминала Галина Серебрякова.
— Тухачевский мог бы украсить древнеримский легион, колес-ницу или 
средневековый турнир? .
Кстати, о легионе. На представительниц слабого пола Тухачевский
всегда производил сильнейшее впечатление. Отнюдь
не чуждаясь их общества, он выбирал не только привлекательных
внешне: ему нравилась и интеллектуальность. Среди тех дам, с которыми 
Тухачевский с удовольствием проводил время, кроме Серебряковой, были, например, 
невестка
Максима Горького Н. Пешкова и руководитель детского
музыкального театра Н. Сац.
У него был приятный дом.
?...Михаил Николаевич и Нина Евгеньевна умели создать обстановку
непринужденности. У них каждый чувствовал себя легко, свободно, мог откровенно 
высказать свои мысли, не боясь, что его прервут или обидят?39, — делилась 
своими воспоминаниями подруга
семьи Л. В. Гусева.
Невидимые миру слезы были известны немногим — Тухачевский
не слишком интересовался семейной повседневностью.
?Их квартира в Доме на набережной производила впечатление как бы несколько 
запущенной, там не было уюта, тепла. Нина Евгеньевна
казалась всегда чуть грустной. А на людях держалась весело,
обаятельно улыбаясь?, — рассказывает Владимира Уборевич, дочь И. П. Уборевича.
?Но кумиром Михаила Николаевича была дочка — Светлана. Он не просто ее любил, 
он ее обожал. Помню такой случай, рассказанный
мне отцом: Тухачевский, уже зам. наркома, должен был ехать на какие-то учения. 
Все собрались у его вагона, пора было отправляться.
И вдруг, Михаил Николаевич сказал шоферу: "Домой. Срочно, домой".
Выяснилось, что он "невнятно" попрощался со Светланой. Сопровождающие
военачальники были, мягко говоря, шокированы?.
341
Дети, по словам В. Уборевич, с Тухачевским чувствовали
себя отлично: играя с ними, он становился ?почти мальчишкой?*.
Дома у Тухачевских часто устраивались музыкальные вечера.
?У Михаила Николаевича я познакомился с великолепным музыкантом
Николаем Сергеевичем Жиляевым, которого считаю одним
из своих учителей, — вспоминал Д. Д. Шостакович. — К Жи-ляеву Тухачевский 
относился с огромным уважением, но это не препятствовало, однако, их бурным 
спорам.
Часто мы встречались втроем. Обычно я играл что-нибудь новое,
а Николай Сергеевич и Михаил Николаевич внимательно слушали
и затем высказывали свои соображения. Иногда диаметрально
противоположные. Надо ли говорить о том, как были полезны для меня, молодого 
композитора, эти оценки и споры!
Каждую свободную минуту — а такие у Михаила Николаевича случались не часто — он