немцев из страны и перехода государственных границ СССР побудительный мотив 
советского патриотизма утратил в Красной армии былое значение. Красноармейцы 
смогли собственными глазами увидеть, как живут люди в других странах, и 
убедиться в лживости советской пропаганды. В этой ситуации войска Красной армии 
должны были бы, по расчетам Власова и его соратников, начать переходить на 
сторону русских национальных дивизий. В надежде на это предполагалось пустить в 
ход всевозможные пропагандистские средства, например, сбрасывать с самолетов 
над советскими частями миллионы листовок с Пражским манифестом{39}. Власов по 
различным каналам получал сведения о движении сопротивления в прибалтийских 
республиках, вновь захваченных СССР, в Белоруссии и, главное, на Украине и был 
прекрасно осведомлен в этом вопросе. 9 декабря 1944 года он детально коснулся 
вопроса о борьбе Украинской повстанческой армии, (УПА), которую поддерживала 
значительная часть населения, с которой удалось покончить лишь в пятидесятые 
годы и которая, даже с советской точки зрения, представляла собой не отдельные 
группы, вступившие в конфликт с советской властью, но столкновение двух 
различных мировоззрений{40}. В самом деле, советские войска на Украине сумели в 
то время овладеть лишь основными железными дорогами, шоссе и крупными 
городами{41}, остальная же территория находилась в руках УПА, жертвой которой, 
кстати, пал командующий 1-м Украинским фронтом генерал армии Ватутин{42}. По 
словам Власова, если бы на Украине произошло народное восстание, оно наверняка 
оказало бы сильнейшее воздействие на настроения советских солдат, а по мере 
ознакомления все большего числа красноармейцев с манифестом КОНР они все лучше 
понимали бы цели освободительной и национальной борьбы всех народов, живущих на 
территории СССР. 

К тому времени Власов, его соратники и их немецкие друзья в своих рассуждениях 
давно уже исходили из неизбежности поражения Германии, но при этом они не 
считали крушение рейха концом Русского освободительного движения{43}. Как 
вспоминает грузинский политический деятель эмигрант Д. В. Вачнадзе, Власов 10 
марта 1945 года сказал ему, что примет все меры и направит все усилия на то, 
чтобы получить у немцев как можно больше средств для увеличения своих 
вооруженных сил, "которые понадобятся мне завтра"{44}. Считая союз западных 
держав с Советским Союзом необходимостью, вызванной войной, русские стремились 
создать максимально боеспособную армию, которая в момент падения Германии могла 
бы выступить как "третья сила", которую они хотели сохранить в послевоенное 
время{45} и которую, как они надеялись, непременно признают 
англо-американцы{46}. В этом и заключался, разумеется, главный политический 
просчет руководителей Освободительного движения. Сегодня их вера в 
демократические западные державы может показаться наивной, но разве не менее 
наивна была надежда государственных мужей США и Англии, что после поражения 
Германии наступит эра мирного сотрудничества со сталинским Советским Союзом? 

Возникшие в такой обстановке в конце 1944 года Вооруженные силы КОНР с самого 
начала считали себя исключительно русской армией, новым военным фактором{47}. 
"Она (РОА) национальна по форме, по сути, по целям и по духу, - говорится в 
выпущенной в январе 1945 года брошюре "Воин РОА. Этика, облик, поведение"{48}. 
- Законная наследница лучших традиций русской армии, она строится на основе 
традиций русского войска, покрывшего себя неувядаемой в веках славой"*. 
Генерал-майор Трухин 18 ноября 1944 года{49} потребовал превратить "тот 
здоровый патриотизм народа, на котором столько спекулировали большевики, ...в 
подлинную силу" этой армии. "Только честные патриоты... могут считать себя 
наследниками великих дел и военной славы величайших полководцев России - Петра 
I, Суворова, Кутузова, Багратиона, Скобелева и Брусилова", - сказал он. Целью 
борьбы провозглашалось восстановление "национального русского государства", "не 
просто возврат к старому, а создание новой России, возрождение России на новых 
основах". 

Глава 2. 

Высшее командование и офицерский корпус РОА. 

Обособление РОА 

28 января 1945 года, после завершения подготовительных работ, полным ходом 
развернувшихся с сентября 1944 года, существование Вооруженных сил Комитета 
освобождения народов России, объединенных под названием Русская освободительная 
армия (РОА), стало реальностью. В этот день Гитлер назначил Власова 
главнокомандующим русскими вооруженными силами и передал ему командование всеми 
русскими формированиями, как новообразованными, так и возникшими в результате 
перегруппировок{50}. С 28 января 1945 года немцы считали РОА вооруженными 
силами союзной державы, временно подчиненными в оперативном отношении 
вермахту{51}. Приказом No 1 от того же числа генерал-майор Ф. И. Трухин был 
назначен начальником штаба и постоянным заместителем главнокомандующего{52}. 
Вряд ли генерал Власов мог подыскать более удачную кандидатуру на этот пост. 
Выходец из дворянско-помещичьей семьи, бывший Студент Петербургского 
университета, бывший царский офицер, Трухин в 30-е годы преподавал "тактику 
высших соединений" в Академии Генштаба Красной армии и, по словам 
генерал-майора П. Григоренко, был, если не считать военного теоретика Г. С. 
Иссерсона, единственной "неординарной личностью в Академии"{53}. Война застала 
Трухина на посту начальника оперативного отдела штаба Балтийского особого