благоприятные. Штаб офицерской школы{166} подразделялся на учебный отдел, 
хозяйственный отдел с хозяйственной ротой и санитарный отдел. В школе имелась 
батарея с орудиями калибра 75 мм и минометами, а также другое вооружение и 
техническое оснащение. В кадровый состав входили кроме командира 18 штабных и 
42 строевых офицера, 120 унтер-офицеров и -рядовых. Преподавательский состав 
включал шесть полковников, пять подполковников, четыре майора и капитана. В 
школе было проведено два курса. Первый продолжался с 3 ноября 1944 года до 
февраля 1945, на нем было 244 слушателя, в том числе отдельная группа бывших 
командиров батальонов, начальников полковых штабов и прочих штабных офицеров 
Красной армии. Выпускники заняли командные посты в 1-й и 2-й дивизиях РОА. На 
втором курсе было 605 слушателей, но выпуск не состоялся: шел апрель 1945 года. 


Сухопутные войска РОА, состоявшие, кроме дивизий, из противотанковой бригады, 
запасной бригады и офицерской школы, насчитывали 40 тысяч человек, а с высшим 
командованием и частями армейского подчинения - 45 тысяч. Если добавить сюда 
личный состав военно-воздушных сил РОА в количестве 5 тысяч человек, то 
получится, что под прямым командованием Власова состояло 50 тыcяч человек. По 
объему Освободительная армия приближалась к другой армии, проделавшей во многом 
сходный путь развития, а именно - к Чехословацкому легиону времен первой 
мировой войны{167}, который в 1918 году получил статус самостоятельной 
"Чехословацкой армии в России". В чешских легионах тоже с помощью и под 
контролем вражеской державы были организованы военнопленные с целью борьбы 
против своего правительства за освобождение родины и создание собственной 
государственности. Обе армии подчинялись национальному зарубежному комитету. 
Однако между Русской освободительной армией 1945 года и Чехословацкой армией в 
России 1918 года имеется существенное качественное различие. Чехословацкой 
армией командовали низшие офицеры, не имевшие военного опыта{168}. 
Главнокомандующий генерал-майор Суровый лишь за год до того получил 
унтер-офицерское звание, командиры дивизий - генерал-майор Чечек и полковник 
Швец - были до своего назначения на эти посты лейтенантами, генерал-майор Гайда 
(Гайдль) еще в 1915 году был простым солдатом-санитаром в австро-венгерской 
армии. Такие ведущие офицеры, как Клецанда и Гусак, тоже выдвинулись из низов. 
В РОА дело обстояло совсем не так: все командные посты здесь занимали опытные 
офицеры генерального штаба и армейские командиры, генералы и полковники, 
выполнявшие соответствующие функции еще в Красной армии. Так, командиры крупных 
частей были опытными командирами дивизий, а Шаповалов даже командовал в Красной 
армии корпусом. И хотя советская литература пытается представить командиров РОА 
полными ничтожествами в военном плане, говоря о "некоем Буняченко" или никому 
не известном "предателе Звереве"{169}, на самом деле это совсем не так. Прежде 
чем присоединиться к Освободительному движению, генерал-майоры Буняченко, 
Зверев и Шаповалов прошли в Красной армии путь от рядовых солдат до высших 
командных постов. 

К концу войны численность сухопутных войск РОА почти удвоилась, так как к ним 
присоединились казачья группа генерал-майора А. В. Туркула, Казачий стан 
генерал-майора Т. И. Доманова и 15-й Казачий кавалерийский корпус под 
командованием немецкого генерал-лейтенанта Гельмута фон Паннвица. Казаки в 
массе своей горячо поддерживали объединение с общерусским Освободительным 
движением, символом которого с 1943 года стал Власов, - это неоднократно 
проявлялось еще до основания КОНР и подписания Пражского манифеста. 

Полковник К. Г. Кромиади в 1943 году пытался через генерал-майора С. Н. 
Краснова в Париже установить связь между Власовым и генералом П. Н. Красновым, 
легендарным полководцем гражданской войны. (В 1918 году Краснов, захватив район 
Дона, осадил Царицын, создав тем самым серьезную угрозу для советской власти. 
Позднее он приобрел всемирную известность как писатель. С 1944 года он занимал 
пост начальника Главного управления казачьего войска в Германии{170}.) Однако 
попытка Кромиади ни к чему не привела: Краснов, отстаивавший идею полной 
социальной самостоятельности казаков, относился к Власову настороженно. Кроме 
того, он мог сослаться на заявление правительства рейха от 10 ноября 1943 года, 
в котором казаки объявлялись союзниками и им гарантировались права, привилегии 
и неприкосновенность их земель{171}. 

Многие влиятельные представители казаков из старой эмиграции не разделяли этого 
отрицательного отношения к Власову, тем более что в Пражском манифесте 
подчеркивалось право всех народов я социальных групп России, в том числе и 
казаков, на самоопределение - да и сам Власов при каждом удобном случае 
повторял это{172}. В ноябре 1944 года после провозглашения Пражского манифеста 
оба генерала Донского войска Ф. Ф. Абрамов и Е. И. Балабин вступили в КОНР{173}.
 Этот поступок вполне отражал настроения большинства казаков, которые вопреки 
утверждениям так называемых "казацких националистов" всегда считали себя 
русскими{174}. Вскоре и другие казачьи руководители - атаман Донского войска 
генерал-лейтенант Татаркин, генерал-лейтенант А. Г. Шкуро, кавалер британского 
Ордена Бани, полученного за заслуги в борьбе против большевиков, генералы С. К. 
Бородин, Голубинцев, Морозов, И. А. Поляков, Полозов и другие, а также атаман 
Кубанского казачьего войска генерал-майор В. Г. Науменко - выступили в 
поддержку Власова и руководимого им Освободительного движения. Даже генерал 
Краснов понял, что не может не считаться с таким развитием событий. Под 
Рождество 1944 года и 7-8 января 1945 года состоялись беседы Краснова с