маршруты, привычки, образ жизни. Они установили, в частности, что Функ, человек 
педантичный и аккуратный, каждый день брился в небольшой парикмахерской «только 
для немцев» на Дойчештрассе, почти напротив суда. Без нескольких минут девять 
Функ выходил из парикмахерской, не спеша пересекал улицу и ровно в девять 
входил в здание суда.

Брился Функ всегда в одном и том же кресле, у одного и того же мастера. Худой, 
с глубоко посаженными темными глазами, услужливый и даже подобострастный с 
клиентами-немцами, Анчак выглядел человеком, никогда в жизни не державшим в 
руках никакого иного оружия, кроме бритвы. Сослуживцы знали, что он очень любит 
свою семью – такую же тихую, как он сам, жену и двух дочек-близнецов. 
Профессиональная репутация его была достаточно высокой, не случайно Функ, 
перепробовав всех мастеров, остановился, в конце концов, именно на этом 
скромном и незаметном человеке.

И ни сослуживцы, ни верховный немецкий судья Украины не поверили бы, что 
скромный и тихий Ян Анчак – бывший майор польской армии, участник боев за 
Варшаву, антифашист, ныне тесно сотрудничавший с советскими разведчиками.

Если разложить события утра этого дня – 16 ноября 1943 года – по минутам, даже 
не всего утра, а какого-нибудь получаса, получается примерно следующая цепочка 
действий:

Восемь часов тридцать минут. На Школьной улице, не доехав до здания верховного 
немецкого суда метров пятидесяти, остановился автомобиль «адлер». Из него вышли 
два офицера в фуражках рейхскомиссариата Украины – из-за этих расшитых фуражек, 
отличающих их от обычных военнослужащих, офицеров РКУ называли «золотыми 
фазанами».

Это были Николай Кузнецов и Ян Каминский. Солдат-шофер Николай Струтинский 
остался в машине и, казалось, задремал за рулем. Офицеры перешли Парадную 
площадь и разошлись в разные стороны. Кузнецов стал медленно прохаживаться по 
тротуару, Каминский занял давно выбранную позицию, откуда удобно было наблюдать 
за окном парикмахерской, в которой работал Анчак. Потянулись секунды и минуты 
тягостного ожидания. Несмотря на ранний час, на Дойчештрассе было многолюдно – 
спешили на службу офицеры, чиновники, мелкие служащие оккупационных учреждений. 
Кузнецов и Каминский еле успевали отвечать на приветствия и самим 
приветствовать проходящих военных. У всех сумрачный, угрюмый вид – эти прохожие 
уже знают о ночном взрыве…

Восемь часов сорок минут. У главного подъезда суда останавливается крытый 
грузовик: эсэсовцы привезли арестованных в суд. Струтинский осторожно ощупывает 
под сиденьем автомат и гранаты. Грузовик с эсэсовцами здесь совершенно ни к 
чему сейчас. Но Кузнецов и Каминский продолжают как ни в чем не бывало 
оставаться на своих постах. Кузнецов, конечно, тоже встревожен появлением 
грузовика, но не отменять же из-за него операцию.

Восемь часов сорок пять минут. Откинулась на мгновенье занавеска в окне 
парикмахерской – это Анчак подает знак, что скоро, через две-три минуты, он 
закончит бритье. Каминский небрежно сдвигает фуражку на затылок. Это тоже 
сигнал и означает то же самое, но предназначен Кузнецову.

Восемь часов пятьдесят минут. Занавеска откинута совсем. Каминский приподнял 
фуражку. Кузнецов взглянул на часы и неторопливо направился к главному входу в 
суд – Струтинский завел мотор…

Из дверей парикмахерской выходит Функ. Небрежно отвечает на приветствие 
проходящих. Обыкновенный человек, с невыразительным, словно стертым, лицом. 
Неужели это он, мимо которого в толпе пройдешь, не обернувшись, отправил на 
эшафот тысячи людей? Да, это он. Главный палач Украины Функ.

Кузнецов, готовясь к операции, хорошо изучил расположение коридоров и комнат в 
здании суда. Сейчас ему требовалось единственное – войти в дверь одному, не 
столкнувшись ни с кем из сотрудников. Иначе чем объяснить, что, оказавшись 
внутри здания, он не пошел ни на второй этаж, ни в боковые коридоры первого, а 
просто плотно прижался к стене сразу за дверью? Разводчик понимал, что 
сотрудники суда постараются занять свои рабочие места в кабинетах раньше (хоть 
на несколько минут), чем прошествует в свой на втором этаже главный судья.

Кузнецов стоял не шелохнувшись. Справа послышались шаги – кто-то шел по 
коридору к двери. Шаги приблизились и удалились, уже по лестнице.

Восемь часов пятьдесят девять минут. Хлопнула входная дверь. Функ! И тут же – 
три выстрела в упор из надежного офицерского «вальтера»…

Быстро, но без суеты Кузнецов подхватил выпавший из руки Функа портфель и 
спокойно вышел на улицу.

Эсэсовцы у подъезда видели, как из здания суда вышел пехотный офицер и уехал на 
сером «адлере», но не обратили на него никакого внимания. Кто-то из них