фашистским оккупантом. В Ровно активно действовали подпольные организации. В 
целях конспирации Кузнецову не разрешалось вступать с ними в контакты. Поэтому 
обер-лейтенант Зиберт должен был всегда помнить, что фашистский мундир, 
свастика на фуражке, «Железный крест» могут стать мишенью для меткой пули 
народного мстителя. Пуля от советского человека, от своего!..

Василь Бурим стал свидетелем и следующего эпизода. Несколько солдат на главной 
улице города Дойче-штрассе устроили себе развлечение: грубо задевали проходящих 
местных жителей, бросали им оскорбительные реплики, насмехались над ними.

Кузнецов, заметив ото, тут же поставил их во фронт и обрушил на солдат весь 
свой запас крепких немецких выражений. Затем он заставил гитлеровцев несколько 
раз промаршировать перед ним строевым шагом. На прощание предупредил взмокших 
солдат: «Я научу вас, тыловых крыс, как балаганить на улице. Убирайтесь 
отсюда!»

Когда солдаты поспешно ушли, Бурим сказал:

– С какой ненавистью смотрели они на вас, разорвать готовы были!

Кузнецов, все еще не успокоившись, ответил:

– Вот и хорошо! Это ведь они не меня хотят разорвать, а офицера собственной 
армии.

17 августа Кузнецов сидел в парикмахерской неподалеку от Парадной площади, 
когда до его слуха донесся лай собак, предостерегающие окрики на немецком языке 
и пение… «Интернационала»! Он быстро вышел на улицу, и глазам его предстало 
зрелище, наполнившее сердце ненавистью и болью, горечью и гордостью.

По улице гнали колонну пленных женщин. Они шли обессиленные, еле передвигая 
ноги. Раненых в грязных окровавленных повязках поддерживали под руки подруги.

Медсестры, санитарки, радистки, попавшие в фашистский плен…

А сзади, спереди, по бокам колонны шагали рослые, откормленные эсэсовцы с 
автоматами. Некоторые из них еле удерживали на поводках свирепых, натасканных 
на людей овчарок.

Девушки пели «Интернационал». Несломленные. Гордые. Непобедимые. И слова 
великого гимна внушали страх их конвоирам.

Вечером Зиберт встретился с фон Диппеном и словно невзначай спросил, что стало 
с пленными женщинами.

– Отправили на Белую… – с полным равнодушием ответил тот.

Фон Диппен зашел, чтобы, как обычно, поделиться ровенскими новостями и заодно 
одолжить деньги. Получив просимую сумму, фон Диппен спросил Пауля Зиберта, 
собирается ли он в «Немецкий театр» на собрание, где будет выступать прибывший 
из Мюнхена один ил лучших ораторов Германии. Кузнецов ответил, что рад бы пойти,
 но, к сожалению, у него нет пригласительного билета, на что фон Диппен тут же 
вручил ему входной билет, отпечатанный на плотной веленевой бумаге. Из 
приглашения следовало, что 18 августа, в восемь часов вечера, в помещении 
«Немецкого театра» приехавший из Мюнхена имперский оратор рейхсэнзацреднер 
Шойман прочитает доклад под названием «Вера Германии в ее миссию».

Рассматривая билет, Кузнецов обратил внимание на примечание: «Явка обязательна» 
– и неудержимо рассмеялся. Вот уж чего никогда не мог предвидеть бывший 
уральский комсомолец Коля Кузнецов, что ему придется присутствовать на собрании 
активистов нацистской партии, причем в «обязательном» порядке!

К театру он прибыл минут за десять до начала, предъявил охранникам 
пригласительный билет и прошел в зал. Здесь уже собралась вся верхушка 
ровенских оккупационных властей и офицеры гарнизона. В глазах рябило от погонов,
 орденов, нарукавных повязок, аксельбантов. Сцену «украшали» (если только можно 
употребить в данном случае это слово) огромный портрет фюрера, германский орел 
и полотнище со свастикой.

Ровно в восемь часов на сцену стремительно выбежал коротенький человечек с 
невыразительным лицом, облаченный в коричневую форму, взобрался на кафедру и 
обрушил на собравшихся ноток истерического красноречия.

«Что ж, подкуемся теоретически», – с иронией сказал сам себе Кузнецов, 
устроившись поудобнее в кресле.

Имперский оратор, явно подражая фюреру, два часа подряд изрыгал 
человеконенавистнические бредни об исторической роли великой Германии – спасти 
цивилизацию от большевизма, о священной миссии Адольфа Гитлера, о несокрушимом 
арийском духе, о тысячелетнем рейхе.