всяком случае, трудно сказать точно, на каком из этих этапов в руки 
командования попал очередной номер издаваемой в Ровно на украинском языке 
газеты «Волынь». Вообще-то газета попала в отряд далеко не случайно. Этот 
грязный антисоветский листок, редактируемый известным националистом, предателем 
украинского народа Власом Самчуком, в штабе читали много внимательнее, чем в 
гестапо, на чьи деньги он содержался.

Достаточно хорошо известно, что тщательное и проводимое под определенным углом 
зрения изучение вражеских газет может многое дать разведчику. Самое невинное на 
первый взгляд сообщение, опубликованное на их страницах, иногда содержит весьма 
ценную информацию, которую не задержит даже дотошный военный цензор ввиду ее 
безобидности или общеизвестности. Пресловутая «Волынь» оказала отряду уже не 
одну услугу. Не подвела «добрая старая знакомая» и на сей раз. В номере, о 
котором идет речь, на видном месте было напечатано сообщение, составленное в 
обычных для националистической прессы льстивых тонах, о том, что на днях в 
Виннице состоялось представление оперы Вагнера «Тангейзер», на котором 
присутствовал один из высших гитлеровских военачальников, фельдмаршал Кейтель.

Это не могло не насторожить. В самом деле, что может делать в скромном городе 
Виннице фельдмаршал Кейтель? Но придавать слишком большое значение этому 
единичному факту тоже еще не следовало. Кейтель мог оказаться там совершенно 
случайно, проездом.

Прошло еще некоторое время, и Кузнецов прислал в отряд номер другой газеты, 
выходившей уже в Луцке и на немецком языке, – «Дойче Украинише цейтунг». В 
разделе хроники Николай Иванович отчеркнул карандашом сообщение – снова из 
Винницы! На сей раз концерт артистов Берлинской королевской оперы почтил своим 
присутствием сам рейхсмаршал Герман Геринг – второе в фашистской империи лицо 
после фюрера.

Поставленные рядом эти два факта, связанные с одним и тем же городом, который, 
кстати, удовлетворял всем объективным условиям, что Гитлер, в принципе, мог 
предъявить к месту нахождения своей ставки, уже звучали многозначительно, но 
для разведки еще недостаточно убедительно. История разведки знает совпадения 
совершенно невероятные, какие и нарочно не придумаешь, предельно правдоподобные.
 Но стоит к ним приглядеться внимательнее, проверить, и обнаружится простая 
случайность, за которой не кроется решительно ничего стоящего и которая может 
лишь ввести в заблуждение.

Однако командование теперь имело достаточные основания, чтобы уделять этому 
городу особое внимание. К тому времени в отряд влилось много бойцов из числа 
побывавших в фашистском плену красноармейцев. Среди них разыскали несколько 
человек, в том числе Василия Неудахина, бежавших из лагерей, расположенных либо 
в самой Виннице, либо неподалеку. По одному их пригласили в штаб. Бойцы 
рассказали, что, по слухам, где-то под Винницей летом немцы вели большое 
строительство. «Что там строили, – заявил Неудахин, – никому не было известно. 
Знаю твердо только одно: послали туда наших несколько тысяч, но в лагеря не 
вернулся никто. Всех потом расстреляли».

Вот теперь уже разрозненные подозрения образовали некую, хоть и тоненькую, 
цепочку. Строить какое-либо секретное оборонительное сооружение под Винницей в 
то время, когда немцы кричали на весь мир о вот-вот грядущей окончательной 
победе над большевиками, они вряд ли бы стали. И конечно, всем было ясно, что 
ставка Гитлера должна быть мощным оборонительным сооружением, способным 
обеспечить безопасность фюрера и при бомбежках с воздуха, и в случае нападения 
партизан или заброшенного парашютного десанта.

Все эти подозрения и предположения перешли в почти твердую уверенность после 
очередного возвращения из Ровно Кузнецова. Николай Иванович вернулся в отряд 
для доклада. В последнее время он по заданию командования внимательно изучал 
все, что относилось к личности и деятельности рейхскомиссара Украины Эриха Коха.
 Это было довольно сложно, потому что Кох появлялся в Ровно лишь наездами, 
предпочитая в качестве гаулейтера Восточной Пруссии пребывать в основном в 
Кенигсберге. Кузнецов завязал обширный круг знакомств среди сотрудников 
рейхскомиссариата. Один из них и обмолвился как-то при нем, что Кох на 
несколько дней срочно уехал в Винницу. К этому же времени стало известно из 
совершенно независимых друг от друга достоверных источников о выезде, и тоже 
срочном, в Винницу из Киева генерального комиссара Магуниа, из Николаева – 
генерального комиссара Оппермана. Но и это могло оказаться всего лишь 
совпадением: Кох иногда проводил совещания со своими генеральными комиссарами 
не в Ровно, а в каком-нибудь другом городе.

Наконец, тот же Кузнецов сделал еще одно сообщение. Его «приятель», сотрудник 
СД, получил вызов в Житомир к самому рейхсфюреру CС, но не застал его, потому 
что тот, в свою очередь, был срочно вызван куда-то неподалеку (во всяком случае,
 не в Берлин) на несколько дней. Всего несколькими словами гестаповец 
проговорился о многом: петлицы с шитьем рейхсфюрера CС во всей фашистской 
Германии носил только один человек – Генрих Гиммлер! Его собственная ставка 
находилась в Житомире, а вызвать куда-либо Гиммлера мог только фюрер – Гитлер. 
Слово же «неподалеку» вполне подходило к Виннице.