появились постоянные приятели, с которыми он регулярно встречался и в 
ресторанах по вечерам, и на их частных квартирах. Особенно дорожил Кузнецов 
важным, хотя и опасным, знакомством с комендантом полевой жандармерии Ришардом. 
Комендант, благоволивший к щедрому лейтенанту, у которого всегда можно было 
одолжить сотню марок, рассказывал о намечаемых в Ровно и окрестностях облавах, 
сообщал Кузнецову пароли для хождения по городу ночью. Эти сведения 
представляли особую важность – в опасные дни, указанные Ришардом, командование 
никого в Ровно не посылало.

Порой источники информации были довольно неожиданными. Так, Николай Кузнецов 
покупал свежие продукты в маленькой лавочке, принадлежавшей некоему 
Померанскому (этот спекулянт драл за куриное яйцо по 2 марки!). Померанский, 
проникшийся доверием к постоянному покупателю, рассказал Зиберту, что 
разрешение на продажу он как награду получил от самого шефа службы безопасности 
Ровно доктора Йоргельса за то, что был секретным осведомителем гестапо. По 
словам хвастливого шпика, он еще в сорок первом году отличился в операциях 
против партизан. К Померанскому захаживал ого приятель, тоже агент СД Янковский,
 который, как-то не в меру разболтавшись, сказал Зиберту, что в партизанских 
отрядах Волыни и Подолии успешно действует очень ловкий агент Васильчевский. Он 
сумел втереться в доверие некоторых командиров и стал связным между отдельными 
отрядами и городскими подпольщиками. Получив задание в отряде, Васильчевский 
передавал его подполью, но лишь после того, как докладывал обо всем, что знал, 
в гестапо. Ему удалось таким образом провалить много советских патриотов. 
Янковский рассказал не только о методах действии Васильчевского, но даже описал 
его приметы. Командование немедленно сообщило о Васильчевском в Москву, в свою 
очередь, Центр своевременно предупредил штабы соответствующих отрядов об 
опасном провокаторе.

Небольшие размеры Ровно и установленный в нем фашистской службой безопасности 
строжайший режим исключали для Кузнецова возможность пользоваться рацией. Ее 
работа была бы сразу засечена. Поэтому собранную информацию он, как и другие 
разведчики, должен был доставлять в отряд лично или передавать через связных.

Доставка в отряд разведывательных данных была очень трудным и опасным делом. 
Чтобы добраться до лагеря, приходилось преодолевать многие препятствия. Самые 
серьезные неприятности доставляли жандармские и полицейские патрули, украинские 
националисты. Они устраивали засады по дороге, пытаясь перехватывать наших 
людей.

Разведчики и связные прямо в отряд никогда не шли. Как правило, их путь 
заканчивался на «зеленом маяке», расположенном около села Оржева, в четырех 
километрах от станции Клевань и приблизительно в двадцати от Ровно. Здесь они 
передавали пакеты постоянно дежурившим партизанам, отдыхали, получали задания 
командования городским разведчикам и отправлялись обратно. «Главным смотрителем 
маяка» был Валентин Семенов. Чаще других на «маяке», кроме него, дежурили 
Всеволод Попков, Борис Сухенко, Сергей Рощин, Владимир Ступин, Борис Черный, 
Николай Малахов. Все – московские комсомольцы, парашютисты. Несколько позже был 
установлен «зеленый маяк» и под Луцком. Его «главным смотрителем» стал Владимир 
Ступин.

Если дежурные по какой-либо причине уходили на время в другие места, то 
разведчик или связной оставлял донесение в своем персональном «почтовом ящике»: 
какой-нибудь консервной банке или коробочке, спрятанной под условленным камнем 
или в дупле. Когда Кузнецов прибывал в отряд, на «маяке» его обязательно 
встречала группа охраны и сопровождала до самого лагеря. Точно так же, 
обязательно с охраной до «маяка», он возвращался в город.

Первое время Кузнецов добирался из города до «маяка» и, соответственно, обратно 
лошадьми. Но вскоре в его распоряжении были уже и мотоциклы и машины. Все они 
были похищены разведчиками (особенно страдал при этом гараж ровенского 
гебитскомиссара Беера), умело перекрашены и снабжены новыми знаками.

Так начиналась долгая героическая работа Кузнецова в тылу врага.

…Шел разгар Сталинградской битвы. Ставшая вскоре знаменитой фотография 
разбитого здания универмага на площади Павших борцов, из подвала которого 
советские автоматчики вывели фельдмаршала Паулюса и два десятка гитлеровских 
генералов с поднятыми руками и опущенными головами, еще не обошла газеты всего 
мира. Но судьба окруженной многотысячной группировки немецких войск уже была 
предрешена. Взятых в железные клещи, намертво замурованных в «котле» фашистов 
ждали или безоговорочная капитуляция во избежание излишнего кровопролития, или 
поголовное уничтожение.

Из истории величайшего сражения, которое знало до той поры человечество, 
известно, какие отчаянные усилия предприняло фашистское командование, чтобы 
вырвать армию Паулюса из кольца советских дивизий.

В декабре специально с этой целью по приказу Гитлера на участке фронта 
протяженностью в 600 километров была сколочена группа армий «Дон» под 
командованием фельдмаршала фон Машнтейна. В нее вошли армейская группа Гота в