Генерал показал себя успешным политиком, и ширилось движение его обожателей, 
попытавшихся продвинуть на этих, 1948 года, выборах Макартура в американские 
президенты. Благодарные японские торговцы в Токио и многих других городах 
украшали витрины своих магазинов лозунгом: "Мы, японцы, хотим иметь Макартура 
президентом". Носили значки с сентенциями в этом духе. Исход выборов решился, 
конечно, не в Японии, а в США. Чтобы стать полноправным кандидатом и принять 
участие в политической борьбе, нужно было уйти в отставку. Это означало утрату 
завидного положения американского проконсула в Японии, утрату практически всего 
в надежде на эвентуальное президентское кресло. Макартур с советниками не 
решились рискнуть. Еще нарастить политические мускулы. 

В самое ближайшее время эпохальные события вытолкнули Макартура на мировую 
арену отнюдь не политиком, а в привычной роли военачальника. В июне 1950 года 
разразилась война в Корее. Она явилась катализатором гонки вооружений на Западе,
 планы военного строительства НАТО обрели плоть и кровь, а Макартуру принесла 
одни огорчения. Правда, он сумел удержаться на Корейском полуострове летом 1950 
года, подготовил и провел успешную операцию. 15 сентября 1950 года под его 
личным наблюдением высадился громадный десант в Инчоне, глубоко в тылу 
победоносной армии КНДР. Казалось, вернулись золотые дни Окинавы и Гуадалканала 
- во главе десантников шла первая дивизия морской пехоты США, закаленная в боях 
на Тихом океане. Обстоятельно, без особой спешки генерал повел свои войска на 
север, подавляя противника чудовищной огневой мощью. 

Трумэн с возрастающей тревогой следил за действиями Макартура. Не требовалось 
особой проницательности, чтобы понять - Макартур идет к границам СССР и КНР во 
главе сборных интервенционистских войск. Выяснить намерения Макартура было 
невозможно, хотя Трумэн слетал на остров Уэйк для встречи 15 октября с 
высокомерным полководцем, предпочитавшим, чтобы президенты прибывали к нему, а 
не он в Вашингтон. Макартур заверил Трумэна - к новому году кампания в Корее 
завершится. Президент наградил его медалью, а своим ближним, припомнив военные 
денечки 1918 года во Франции, прошипел: "Если бы он был лейтенантом в моем 
подразделении и шлялся в таком виде, я бы так врезал ему, что он бы слетел с 
копыт!" Пятизвездный генерал беседовал с подтянутым отставным полковником 
артиллерии, каким был Трумэн, с расстегнутым воротником мундира, в старой мятой 
фуражке. 

Американцы не одержали победы ни к новому, ни в новом, 1951 году. Китай пришел 
на помощь корейской армии. Советские летчики прикрыли небо над северными 
районами Кореи и Маньчжурией. Под ударами воспрянувшей духом корейской армии и 
китайских соединений "войска ООН" откатились примерно к 38-й параллели, где и 
окопались. В войне тупик! Взбешенный Макартур потребовал сбросить 30-50 атомных 
бомб на Маньчжурию. Устроить зону смерти из радиоактивного кобальта вдоль 
северной границы Кореи и развязать войну против КНР. Коль скоро Вашингтон не 
торопился поддержать его, Макартур рвал и метал, не препятствуя преданию 
гласности его брани в адрес правительства и звонкой сентенции "Мы должны 
победить, победе замены нет". 11 апреля Трумэн прогнал генерала с его поста, 
что дало повод Макартуру наконец вернуться в США. 

На родной земле, в Соединенных Штатах, Макартура встретили даже не как 
национального героя, а, пожалуй, как высшее существо. Энтузиазм по поводу 
прибытия генерала перешел в истерию. Выступая 19 апреля перед конгрессом и 
страной - 30 миллионов телезрителей, включая правительство, Макартур поносил 
политиков, якобы не давших ему возможности одержать победу. В ответ на 
отработанные абзацы речи с мест в Капитолии раздавались возгласы: "Мы слышали 
голос бога!", иные проливали слезы. Трумэн открыл членам правительства: "наш 
великий плешивый полководец с крашеными волосами" произнес речь, каковая не 
больше чем "стопроцентное дерьмо", а "эти распроклятые идиоты - конгрессмены 
льют слезы как бабы". 

Май - июнь генерал препирался в сенатском комитете по поводу политики США. Он 
утверждал, что нужно захватить всю Корею, попутно "подорвав и сведя на нет 
способность Китая вести агрессивную войну". Оппоненты генерала, ключевые 
министры и высшие военные, утверждали в комитете, что курс Макартура означает 
"не ту войну, не в том месте, не в то время и не с тем врагом" (председатель 
комитета начальников штабов генерал О. Брэдли). "Слушания" в комитете кончились 
ничем. Стороны разошлись, каждая уверенная в своей правоте. 

Наступил 1952 год, год очередных президентских выборов. Макартур повел личную 
кампанию против переизбрания его архиврага Трумэна президентом. Он внес 
существенный вклад в решение Трумэна отказаться баллотироваться в президенты. 
Сторонники генерала яростно требовали от своего кумира вступить в борьбу за 
президентское кресло. Впоследствии выяснилось, что поддержка Макартура была 
слабей, чем казалась тогда, но ее, весьма тощей, оказалось достаточно, чтобы 
вывести на национальную политическую арену другого генерала - Д. Эйзенхауэра. 
По-видимому, политические стратеги не видели иного пути побить Макартура, как 
противопоставить ему профессионального военного с равным количеством звезд на 
плечах. 

Макартур сообразил, в чем дело, и 15 мая 1952 года в разрекламированной речи 
объявил: военному не место в Белом доме. Слова. Он так и не подал в отставку, а