придавала большое значение внешней стороне. 

Много призов взяла семья Бучиных. Самый ценный - семейный переходящий мотоцикл 
по кличке "Жучка". Выигрывавший соревнование получал "Жучку" во временное 
пользование. Проигравший, было дело, завидовал и копил силы для реванша. 

Н. Я.: Вас по призыве в армию направили служить в дивизию Дзержинского. Так что 
занятия мотоспортом не прерывались? 

А. Б.: Вот в этом вы ошибаетесь. Хотя ко времени призыва я приобрел кой-какую 
известность, имел грамоты, подписанные В. Чкаловым и А. Ляпидевским, тогда еще 
не было принято числить спортсмена военнослужащим. Эта практика пришла позднее. 
Нужно было служить, как служили все. Что я и делал на протяжении первых шести 
месяцев - занятия по боевой и политической подготовке, несение караульной 
службы (в том числе наряды по охране внутренней тюрьмы НКГБ{1} на Лубянке) и 
все прочее. 

Лагеря дивизии находились в Реутове. Там летом 1939 года меня неожиданно вызвал 
адъютант командира дивизии П. А. Артемьева. Разговор был коротким: 
"красноармейцу" Бучину приказывалось стать водителем командира дивизии. Как 
оказалось, прежний водитель сильно разгневал комдива: напился и разбил крыло 
машины. 

Красноармеец Бучин прижился на новом месте: не пил, не курил, был 
дисциплинированным. Артемьеву понравилось, как я водил машину. В самом конце 
1939 года повез его в дом No 2 на Лубянке. Ушел. Выходит, "был у Берии". Едем 
на фронт, война с Финляндией уже началась. Едем так едем, что делать - служба. 

Собрались в суматохе, кое-как погрузились и направились на север. Остановился с 
комдивом в районе станции Лоухи, что за Петрозаводском. Выдали экипировку - мне 
белый полушубок, на "эмку" цепи. А вокруг тыловая неразбериха, снаряжают войска 
для боя. 

Наконец отправились с Артемьевым на фронт. Следовали на грузовике ЗИС-133 - к 
передним колесам - лыжи, сзади - железные траки. Как и следовало ожидать, чудо 
техники застряло на каком-то озере, покрытом глубоким снегом. Комдиву подвели 
лошадь, и на ней он потрусил воевать. Мое дело - вытащить ЗИС-133. Догадался 
снять гусеницы и кое-как привел машину в божеский вид. Грузовик стал тем, к 
чему был предназначен - транспортным средством. Какое-то время возил грузы на 
передовую. 

Дело было опасное. Вражеские солдаты на лыжах бродили по нашему ближнему тылу 
вдоль дорог, подстреливали не только разгильдяев, но иной раз им удавалось 
перебить десяток-другой красноармейцев, остановившихся, например, на отдых. 
Досаждали "кукушки" - стрелки противника, забиравшиеся на деревья, 
маскировавшиеся там и поливавшие сверху огнем из автоматов. Был у них неплохой 
автомат "Суоми". Конечно, они стремились в первую очередь выводить из строя 
автотранспорт на дорогах, следовательно, самая заманчивая цель - шофер. 

Довольно быстро бойцы и командиры оправились от тягостного изумления поначалу 
они просто не понимали дураков, мерзнувших с автоматами в гамаках между ветвей. 
Их обнаруживали и легко подстреливали, а при возможности картечью по верхушкам 
деревьев. Лес сразу очищался. Наладили охранение, и дела пошли веселей. 
Работать стало много спокойнее. Но все это - плохое и хорошее неожиданно 
закончилось. Я как-то встретил на дороге сани, в которых ехал Артемьев. Он 
подозвал меня, сказал, что войне конец, и велел подготовить "эмку", которая так 
и осталась в тылу. 

Нашел машину, с трудом завел и поехал за комдивом. На "эмке", пока она была без 
особого присмотра, кто-то разбил боковое стекло. При виде машины в таком виде 
товарищ Артемьев вскипел: 

- Я тебя в штрафбат закатаю, - рявкнул он. 

- Есть в штрафбат, товарищ комдив, - ответил я. 

Обошлось. Вместо штрафбата погрузил машину на платформу и вернулся в Москву. 
Грязный, черный, как негр, - белый полушубок замаслился, превратился в черный 
тулуп. Когда забежал домой, мама узнала с трудом. Отругала, конечно. Не 
поверила, что отцы-командиры не озаботились устроить бани для красноармейцев. 

Война с Финляндией осталась у меня в памяти как бестолковый поход. Потери были 
по большей части не потому, что финны какие-то неслыханные солдаты, а из-за 
разных наших нелепостей и глупостей. 

В Москве вернулся к своим прямым обязанностям шофера Артемьева. Коль скоро он 
командовал столичной дивизией, да еще носившей имя Дзержинского, генералу 
выделили ЗИС-101. Был еще у нас и автомобиль "додж". Так что тщеславие П. А. 
Артемьева было удовлетворено сполна. Я, скрывая улыбку, беспощадно "хорохорил" 
машины. Видимо, заслужил тем уважение начальника. Приближалась демобилизация, и