Полковник принял решение немедленно, с ходу произвести контратаку в направлении 
открытого фланга ударной группировки немцев. Он лично возглавил эту контратаку. 
Внезапный удар даже только силой роты привел врага в замешательство. Его 
наступление было остановлено. Немцы начали перенацеливать артиллерийский и 
минометный огонь на эту роту. Время было выиграно. Устинову успели за счет 
перегруппировки дать несколько больше огневых средств, и дивизия продолжала 
удерживать свою оборонительную полосу. Я ждал доклада о результатах этого дела. 
Доклада не было. Позвонил, и мне ответили, что командир дивизии лежит без 
сознания. Во время контратаки он был контужен. Но надо было командовать. И он, 
едва придя в себя, продолжал руководить боем - в течение нескольких дней 
адъютанты вносили полковника в бронемашину на руках. 

23 октября особенно сильно работали шестиствольные минометы и немецкая авиация. 
Воронцовка содрогалась от разрывов бомб. Немцы неоднократно атаковали танками и 
пехотой в направлении Воронцовки. Несколько раз в течение дня создавалось 
критическое положение, особенно на участках И. Ф. Устинова и В. В. Шашло. 

Комдив умело маневрировал своими ограниченными средствами, и поэтому противнику 
никак не удавалось вклиниться в оборону дивизии. И вдруг опять комдив 
обращается ко мне и просит направить в его распоряжение дивизион PC "пустить 
хоть один-два залпа". Оказывается, его офицеры наблюдали подход резервов врага 
к участкам намечавшегося прорыва. 

- Хорошо. Направляю вам Черняка. Но вы сами-то видели работу эрэсов? 

- Нет, еще не посчастливилось. 

Пришлось предупредить полковника, чтобы как-то подготовил людей, а то опять 
получится недоработка, как было у нас в районе Пролетарки. 

Машины быстро выведены на огневые позиции. Дали залп по развертывавшемуся 
батальону. Ласкин: "Вижу массовые огневые вспышки. Огромные клубы дыма!" Из-за 
этого сразу трудно было определить степень поражения. Через несколько минут И. 
Ф. Устинов, находившийся невдалеке от места огневого удара, доложил: 

- Удар пришелся по центру колонны. Ее будто корова языком слизала. 

Две другие колонны приостановили движение. Дивизионная и полковая артиллерия 
сосредоточила по ним огонь. Эти вражеские части в тот день нас не атаковали. Но 
на другом участке немцы прорвались через реку и, развивая успех, завязали бой 
на северной окраине Воронцовки. В их передовом отряде было до четырехсот 
автоматчиков. Наши танкисты вместе со стрелковыми подразделениями атаковали 
врага. Моряки Г. Ф. Сонина выкатили орудия на открытую позицию к южной окраине 
деревни и открыли огонь по противнику севернее Воронцовки и в сторону переправы.
 В эти часы сражался каждый. Подполковник И. И. Федяшев со взводом связи и 
двумя пулеметами тоже отбивал атаку гитлеровцев. Он был ранен в ногу. Потом 
ходил с клюшкой. Клюшку я у него отобрал, а самого отправил в Симферополь. 

Вместе с героями 172-й стрелковой дивизии и батальоном морской пехоты под 
Воронцовкой мужественно сражались моряки-зенитчики. Я не помнил фамилии 
командиров и наименования подразделений, но, к счастью, один из ветеранов 
крымской обороны Н. М. Диденко прислал письмо с важными подробностями. Это была 
853-я зенитная батарея Черноморского флота под командованием капитана Ляха и 
политрука старшего лейтенанта Попкова. "Нас направили в Воронцовку, пишет 
Диденко, - чтобы мы, артиллеристы, "держали небо и землю" на предназначенном 
участке. Зенитчики заняли позиции у хатенки близ усадьбы МТС и энергично 
отбивали воздушные атаки очень сильного врага. После Воронцовки я выдержал не 
менее сильные бомбежки в Севастополе сорок первого года. Все остальное я считал 
после этого обыкновенным". 

Огромную помощь оказали стрелковым частям моряки-зенитчики. Они вели бой не 
только с вражеской авиацией, но и с пехотой, и с танками. "Я вспоминаю, когда 
до тысячи гитлеровцев с автоматами у живота, под звуки марша (громкоговорители 
с обеих сторон!) пошли в атаку и как наши зенитчики ударили по ним. 
Захлебнулась их атака! Видно было, как их поднимали в атаку и как они падали 
под огнем наших пушек", - пишет Диденко. 

С утра 24 октября войска нашей оперативной группы предприняли свою последнюю и, 
я бы сказал, отчаянную попытку изменить ход событий в свою пользу. Мы собрали 
все, что могли, и контратаковали. Помню разговор с комдивом сто семьдесят 
второй: 

- Как вы оцениваете обстановку и возможности дивизии? 

- Я полностью рассчитываю на стойкость и мужество своих полков. Но обстановка 
тяжелая из-за отсутствия резервов. 

- Подумайте, поищите у себя. 

По данным разведки, противник не мог форсировать крупными силами Каркинитский