возможностей 
своих войск. 
Когда стало известно советскому командованию, что противник, планируя операцию 
"Цитадель", делает ставку на новые танки "тигры" и "пантеры" с повышенной 
толщиной 
брони, войска Центрального и Воронежского фронтов в срочном порядке были 
оснащены 
новыми противотанковыми пушками и подкалиберными снарядами, которые пробивали 
броню даже у "королевских тигров". 
Как только стало известно о готовившемся крупном наступлении немецко-фашистских 

войск на Курском выступе, советское командование незамедлительно стало 
принимать 
контрмеры. В этой важной и сложной работе принимали участие представители 
Ставки, 
Генеральный штаб, командование и штабы видов вооруженных сил и родов войск, а 
также 
фронтов, обороняющихся на Курской дуге. 
12 апреля 1943 года в Ставке Верховного Главнокомандования [132] состоялось 
совещание, в котором приняли участие И. В. Сталин, Г. К. Жуков, А. М. 
Василевский, А. 
И. Антонов. Несмотря на то, что советские войска располагали достаточными 
силами для 
активных наступательных действий, на совещании было принято предварительное 
решение о переходе к преднамеренной обороне. Советское командование 
рассчитывало 
на заранее подготовленных оборонительных рубежах измотать и обескровить 
противника, 
а затем перейти в контрнаступление. 
21 апреля Ставка приказала Центральному, Воронежскому фронтам усилить оборону, 
создав прифронтовую полосу, приспособить к обороне все населенные пункты и 
неукоснительно потребовала сохранить военную тайну, к разработке плана 
оборонительных операций допускать ограниченный круг лиц, и только по списку, 
утвержденному военными советами фронтов. 
Советскому командованию благодаря успешно проведенной работе по оперативной 
маскировке удалось в тайне сохранить замысел летней кампании от противника. 
Генеральный штаб сухопутных войск немецко-фашистских вооруженных сил еще 20 
апреля не знал о намерениях Красной Армии: 
"Вопрос об основном оперативном замысле советского командования (наступление 
или 
оборона) на летний период до сих пор еще остается не окончательно выясненным". 
Вермахт при планировании операции "Цитадель" не смог реально учитывать такой 
важный фактор, как предполагаемые действия противника. 
И, наоборот, Ставка и Генеральный штаб Советских Вооруженных Сил имели 
достоверную информацию: "Сведения о подготовке немцами операции с целью прорыва 

нашего фронта в районе Курск, Белгород... соответствуют действительности. 
Название 
"Цитадель", по-видимому, является условным обозначением операции, планируемой 
немцами в районе орловско-брянского выступа". 
Советское командование хотя и разгадало замысел противника, но полной 
уверенности в 
этом не было. План перехода к жесткой обороне с последующими активными 
действиями 
одобряли не все командующие фронтами. Командующий Воронежским фронтом генерал 
Н. Ф. Ватутин вместо преднамеренной обороны предлагал Ставке перейти в 
наступление 
и нанести упреждающий удар по белгородской группировке противника. [133] 
Предложение Ватутина имело логический смысл. Немецко-фашистское командование 
при правильной оценке группировки советских войск на Курской дуге должно было 
прийти к выводу о переходе к обороне. 
Обстановка складывалась чрезвычайно сложная. И не случайно премьер-министр 
Великобритании Черчилль, исходя из авторитетных источников, утверждал, что 
немцы на 
советско-германском фронте должны перейти к обороне. 
Если в какой-либо мере брать во внимание информацию союзников, то советские 
войска 
должны были как можно быстрее сами перейти к активным наступательным действиям, 

чтобы не дать врагу возможности организовать долговременную оборону. 
Прогнозы союзников на лето 1943 года были отклонены и на этот раз, не потому, 
что они 
вели политику затягивания открытия второго фронта, и у нас не было к ним 
доверия, но и 
потому, что советская разведка была сильнее, мы по-своему оценивали обстановку. 

Войска Воронежского и Центрального фронтов незамедлительно приступили к 
выполнению директивы Ставки. 
В штабе генерала Рокоссовского в Воробьевке 22 апреля собрались командармы: П. 
Л.