вспоминать. Кстати, когда Белов, спустя 2 месяца боёв в тылу у немцев, 
прислал донесение об их итогах, Г. К. Жуков на нём начертал  «Тов. Глушкевич. 
Вот образец бездарности. Г. Жуков. 28.02.1942». Да уж – куда там Белову до 
талантов Жукова …
 Но вернёмся к окружению под Вязьмой 33-й армии и кавкорпуса Белова.
 Белов прорвался, а стрелковые дивизии погибли. Командовавший ими 
генерал-лейтенант Ефремов сделал себе самооценку – застрелился. И Жуков сделал 
себе оценку в мемуарах:

 «Критически оценивая сейчас эти события 1942 года, считаю, что нами в то время 
была допущена ошибка в оценке обстановки в районе Вязьмы. Мы переоценили 
возможности своих войск и недооценили противника. «Орешек» там оказался боле 
крепким, чем мы предполагали …».

 Интересно, кем это – «нами»? По всей книге «я решил», «я приказал», «я 
предлагал», а тут – «нами»! Не чужд скромности наш герой …
 А как же Калининский фронт, которому тоже было приказано выйти к Вязьме? (Для 
чего к трём его армиям была добавлена ещё одна, а не две как Жукову). 
Калининский фронт вышел не только к Вязьме, а продвинулся на запад чуть ли не 
до Витебска и Смоленска.
  И. С. Конев 
 Вообще, в наступлении под Москвой зимой 1942 г. меньше, чем Жуков никто не 
продвинулся. Северо-западный фронт генерал-лейтенанта Курочкина, к примеру, 
ушёл далеко на запад, окружив в демьянском котле 106 тыс. немцев. Может быть 
именно из-за таких успехов соседей Жуков и не упоминает, кто командовал 
Калининским фронтом. Ведь Георгий Константинович всегда хвастался, что это 
лично он  «защитил свою столицу и взял вражескую». А Калининским фронтом, так 
далеко ушедшим на запад по сравнению с фронтом Жукова, командовал его заклятый 
друг – генерал-полковник Конев. Который тоже брал Берлин и который с некоторым 
скепсисом относился к полководческим талантам Жукова. (Кстати, первыми в Берлин 
ворвались войска именно маршала Конева).

 Генерал Ефремов

 Как читатель видит, о Ржевско-Вяземской операции Западного фронта, в ходе 
которой погибла 33-я армия, Жуков пишет вскользь.
 А ведь согласно директиве Ставки это был  главный удар, который должен был 
нанести Западный фронт. Без него не получался замысел Ставки – совместно с 
Калининским фронтом окружить группу армий «Центр».
 Это настолько очевидно, что на упомянутой встрече в редакции 
«Военно-исторического журнала» даже журналисты не смогли обойти этот вопрос и 
задали его Жукову. Он ответил:

 «Относительно отрезания этой группы. Командующему фронтом, когда ведётся 
сражение на таком громадном пространстве – 600 километров по фронту, очень 
трудно уследить за вопросами тактического порядка.
 Ефремов прошёл в свободную «дырку». Сзади у него остались главные силы армии. 
Я не мог уследить, что он для обеспечения на Угре оставил, а он, к вашему 
сведению, оставил всего отряд в составе 90 человек – без танков, без пушек, с 
лёгкими средствами. Разделяю ли я ответственность за Ефремова? Ну, конечно, я 
за все войска отвечаю, но не за такие действия, которые я не организую. Вопрос 
обеспечения – это вопрос не командующего фронтом, и я не считал нужным смотреть,
 что справа и слева. Что должен был сделать Ефремов? Он должен был за счёт 
главных сил армии, которые задержались у Шанского завода, пару дивизий 
поставить, как распорки, для того чтобы у него тыл был обеспечен. Он этого не 
сделал. Ну, шапка была набекрень у всех тогда – и я недооценил состояние 
вяземской группировки противника. Я, по-моему, там пишу о наших ошибках, что 
орешек оказался более твёрдым. Ну, а большую взять на себя ответственность для 
того, чтобы показать здесь себя самокритичным, я думаю, надобности нет, зачем 
это нужно».

 Заметьте как Жуков выкручивается. Оказывается директива Ставки была дана 
генералу Ефремову, командующему 33-й армии, а не ему. Оказывается, это генерал 
Ефремов совместно с войсками Калининского фронта генерала Конева обязан был 
окружить группу армий «Центр», а Жуков здесь не причём.
 А теперь сравните его враньё с тем, что было на самом деле. В 33-й армии 
бронетанковыми войсками командовал М. П. Сафир. Его сын, историк, полковник В.
 М. Сафир исследовал боевой путь отца и 33-й армии в боях под Москвой.
 Конкретно об этой операции он пишет:

 «После ликвидации Нарофоминского прорыва в ходе начавшегося 6 декабря 1941 г. 
контрнаступления под Москвой 33-я армия к 26 декабря полностью освободила 
Наро-Фоминск, 4 января 1942 г. – Боровск и 19 января – Верею. К этому времени 
33-я армия нуждалась в пополнении личным составом, техникой и боеприпасами. 
Поэтому полной неожиданностью был приказ, полученный 17 января 1942 г. от 
командующего Западным фронтом генерала армии Г. К. Жукова, наступать на Вязьму.
 Так начиналась печально известная Ржевско-Вяземская операция, тяжелейшие 
последствия которой на западном её направлении историкам ещё предстоит изучить 
более объективно и тщательно, чем сделано до сих пор, не оглядываясь на мемуары 
самого Г. К. Жукова. Воспоминания эти, касающиеся М. Г. Ефремова и прорыва 33-й 
армии к Вязьме, носят явно предвзятый и необъективный характер, порой просто 
искажающий действительность.
 В книге «Воспоминания и размышления» (АПН, 1971, с.355) Г. К. Жуков пишет:  «… 
М. Г. Ефремов решил сам встать во главе ударной группы и