северо-восток. Навстречу  брели  безоружные  солдаты,  как  раненые,  так  и
здоровые. Завидев нас, они поспешно спускались с шоссе в грязь и  стремились
спрятаться    где-нибудь    в    стороне.    Издали    доносился     сильный
артиллерийско-пулеметный  огонь.  По  мере  приближения   к   фронту   поток
отступавших возрастал. На 93-м километре Французского шоссе мы наткнулись на
штаб 50-й бригады. Настроение там было неважное, боем  он  не  управлял.  Из
всех  офицеров  только  молодой  и  энергичный  коммунист,   командир   2-го
батальона, вел себя достойно. Он останавливал отступающих, пытался сколотить
из них труппы и вернуть назад.
     Что же случилось? Выяснилось, что,  пока  танки  стреляли  в  фашистов,
пехота держалась в обороне. Но вот у  \159\танкистов  кончились  боеприпасы,
подошло к концу горючее, и они отправились, заправляться. Пехота  сейчас  же
восприняла это как сигнал к отступлению и стала отходить на юг. Тем временем
немецкие и итальянские самолеты бомбили ее и расстреливали из пулеметов. Две
республиканские  батареи,  поставленные  для  стрельбы  по   танкам   прямой
наводкой, были увлечены общим потоком, снялись с  огневых  позиций,  и  тоже
стали отходить. Тут же за ними влез на машины штаб 50-й бригады  и,  обгоняя
пехоту, помчался в тыл. У километровой отметки были  в  тот  момент  полтора
десятка  солдат,  три  танка  и  несколько  командиров.  Впереди   показался
противник. Перед ним отходили, пятясь в  нашу  сторону,  остатки  бригады  -
самые стойкие из ее бойцов, Вдоль шоссе ползла прямо на нас группа  в  15-18
итальянских  танков.  За  ними  двигалась  автомобильная  колонна   В   трех
километрах от нас из леса открыли огонь фашистские батареи. Справа от  шоссе
поле было пустым до самого горизонта, а слева вдали виднелись какие-то люди,
цепочкой шедшие на юго-запад. Позднее мм узнали, что это наступало  головное
подразделение франкистского батальона "Америка".
     Г. Каале поехал поторопить своих интернационалистов. А человек  400  из
бригады, наскоро отрыв укрытия, рассыпались вправо и влево от шоссе и заняли
оборону на 88-м километре. Вдруг с юга показался автомобиль, а из него вылез
комдив-12. Полковник Лакалле с нескрываемым удивлением  начал  рассматривать
картину, представившуюся его глазам,  а  потом  пошел  вдоль  пегой  солдат;
спрашивая;  -  Что  тут  происходит?  Кто-то  сказал:  -  Разве  не  видите?
Итальянцы! - Где? - вскрикнул полковник. - Да вон они виднеются. - И что  же
они делают? - Как что? Наступают на Бриуэгу.
     Услышав это, комдив сейчас же залез  в  автомобиль  и  повернул  назад,
крикнув на прощание:  "У  меня  там  семья!"  Он  промчался  мимо  немецкого
батальона из 11-й интербригады, даже не остановившись узнать, кто это и куда
движется. Батальон этот Каале расположил на 83-м километре.  Б.  М.  Симонов
поехал в Ториху, чтобы направить оттуда  в  этот  же  пункт  батальон  имени
Парижской коммуны. Поступили донесения, что левый фланг еще держится,  а  на
\160\ правом итальянцы  крепко  наседают.  Туда  был  отправлен  из  Бриуэги
резервный батальон 48-й бригады, тот  самый,  которому  мы  передали  оружие
"теруэльцев". Так началось памятное сражение под Гвадалахарой.
     К 11  марта  республиканцам  удалось  в  упорных  и  ожесточенных  боях
остановить итальянцев. В тот же день было принято ответственное решение - не
эвакуировать столицу, как предлагали некоторые, а,  напротив,  готовиться  к
переходу в контрнаступление, чтобы отбросить  фашистов  от  столицы.  Решено
было также объединить  все  войска  Гвадалахарского  направления  под  одним
командованием и организовать  из  них  регулярные  соединения.  Понадобилось
четверо суток напряженных  боев,  чтобы  хунта  обороны  поняла  серьезность
положения и приняла предложение о сведении всех отдельных  бригад  в  четыре
дивизии, а дивизий - в  4-й  армейский  корпус.  Для  пополнения  соединений
корпуса штаб фронта посылал еще несколько частей.
     Реорганизация войск  на  Гвадалахарском  направлении  была  произведена
следующим образом. Командиром корпуса хунта назначила подполковника  Хурадо,
ранее командовавшего 1-й дивизией.  Начальником  штаба  у  него  стал  майор
Муэдра, прежде являвшийся начальником штаба 3-го корпуса,  действовавшего  у
Харамы. Старшим советником при командире корпуса был назначен Б. М. Симонов.
В состав корпуса включили прежде всего 12-ю дивизию. Ее  прежнего  командира
Лакалле, столь дурно проявившего себя в решающие  дни  оборонительных  боев,
заменил коммунист подполковник Нино Нанетти. Ему подчинялась помимо 48,  49,
50 и 71-й бригад новая, 35-я бригада. В задачу  дивизии  входило  прикрывать
левый фланг республиканской линии войск  под  Гвадалахарой.  Действовать  на
центральном участке, вдоль Французского шоссе, предназначили 11-й дивизии во
главе с майором Энрике Листером. Под его  командованием  оказались  отборные
соединения:  2-я  бригада,  и  ранее  подчинявшаяся  Листеру,  11-я  и  12-я
интербригады и 1-я ударная бригада. На правом фланге должна  была  сражаться
14-я дивизия во главе с анархистом майором Мера. В ее состав  входили  вновь
прибывшие 65-я и 70-я бригады, а также 72-я. Наконец,  несколько,  отдельных
частей резерва в совокупности составляли по силам  еще  одну  дивизию.  Сюда
вошли  танковая  бригада  и  два  кавалерийских  полка.   Действия   корпуса
обеспечивались фронтовой авиацией - группой из 71 самолета. В течение недели
\161\ все эти части и соединения  были  перегруппированы  и  подготовлены  к
контрнаступлению.
     За тремя подписями (моей, Б. М. Симонова и Д. Г. Павлова) штабу  фронта
был   представлен   "План   организации   операции    против    итальянского
экспедиционного  корпуса".  Одновременно  главному  военному   советнику   в
Валенсию за двумя подписями  (моей  и  В.  Е.  Горева)  пошла  телеграмма  о
неотложных мерах помощи, которых мы ждем и  о  которых  он  должен  сообщить
республиканскому правительству. Штаб фронта рассмотрел этот план и  утвердил