чрезмерную впечатлительность. Нередко все решал первый бой. В  случае  удачи
бригада быстро попадала в лучшие. При  неудаче  ее  командирам  долго  потом
приходилось воспитывать солдат.
     Каждому  советскому  профессиональному  военнослужащему,  находившемуся
тогда в Испании, вероятно,  запомнились  три  особенности,  характерные  для
республиканской армии на самых первых порах. Одна заключалась в слабой  роли
младшего комсостава. Унтер-офицеры были нередко безынициативны, подготовлены
слабо, да и солдаты признавали только офицеров. Если офицер в  подразделении
отсутствовал, младшего командира плохо слушались. Боевая единица  начиналась
практически со взвода или роты. Отсюда большая скученность солдат в бою,  их
стремление   держаться   поближе   к   офицеру   и   тяжелые    потери    от
артиллерийско-пулеметного огня. \154\
     Вторая  особенность  состояла  в  призыве  пополнения   по   партийному
признаку. Каждая партия  (коммунисты,  социалисты,  анархисты)  предпочитала
комплектовать "свои" части. Из таких частей наибольшую известность  приобрел
5-й полк народной милиции, о котором я уже упоминал. Перед зимней  кампанией
именно из этого многотысячного полка  (всего  через  него  прошло  70  тысяч
бойцов), имевшего много коммунистов в своих рядах,  были  выделены  основные
кадры для формирования ударных испанских бригад.
     Третья особенность - это своеобразное отношение к приему  пищи.  Время,
отведенное на завтрак, обед и ужин, считалось священным (между прочим, то же
было и у франкистов). Нередко, если подходило время приема пищи,  офицер  не
отдавал приказа идти в бой. Были случаи, когда во время  сражения  командиры
кричали: "Трапеза!" - и перестрелка  прекращалась,  начинался  обед.  Однако
почти  все  недостатки  в  республиканской   армии   окупались   неимоверным
энтузиазмом,  царившим  в  ней.  Революционный  дух,  ненависть  к  фашизму,
стремление  защитить  демократию  овладели  народными   массами   прочно   и
неистребимо. И дух этот делал чудеса.

ПОД ГВАДАЛАХАРОЙ

     Итальянцы на горизонте. - Мнение хунты. - Встречались  и  такие!  -  От
Лакаяяе до Хурадо. - Переходим в контрнаступление. - Гвадалахара  становился
словом, нарицательным. Братские руки Испанской республики.
     В марте 1937 года начался новый этап революционно-освободительной войны
испанского народа. Он ознаменовался резким усилением  активности  фашистских
сил. Потерпев неудачу в попытке пробиться к  Мадриду  с  юго-востока,  вдоль
русла Харамы, Франко, потерявший  там  ударные  кадры  своего  марокканского
корпуса, сделал теперь ставку  на  итальянский  экспедиционный  корпус.  Его
соединения (до 60 тысяч человек) сосредоточивались в районе  Гвадалахары,  к
северо-востоку от Мадрида. Гвадалахара лежит на  реке  Эяарес,  впадающей  в
Хараму.  Таким  образом,  фашисты  по-прежнему  ставили  \155\  себе   целью
пробиться к столице через  харамский  бассейн,  но  уже  с  другой  стороны.
Вероятно,  фашистская  агентура  пронюхала,  что  здесь   у   республиканцев
находятся  лишь  заградительные   отряды,   состоящие   преимущественно   из
"позиционных" бригад, и  Франко  вознамерился  внезапным  ударом  прорваться
сквозь слабый заслон, с ходу  войдя  в  Мадрид.  Между  тем  республиканская
разведка  работала  плохо.  Она  прозевала  сосредоточение  итальянцев   под
Гвадалахарой,  правительство  по-прежнему  было  целиком  поглощено  боевыми
операциями у Харамы.
     Что же  представлял  собой  экспедиционный  корпус,  с  которым  вскоре
пришлось столкнуться республиканцам на Гвадалахарском направлении? Сюда были
подтянуты три фашистские волонтерские дивизии, до 8 тысяч человек в  каждой,
полностью  моторизованная  итальянская  дивизия  "Литторио"  (до  10   тысяч
человек) и две полумоторизованные итало-испанские бригады.  Корпусу  придали
около 60 самолетов. Командовал им  дивизионный  генерал  Манчини  (псевдоним
генерала Роатты). Немало  его  офицеров  прошли  боевую  практику  на  полях
Эфиопии.
     Особые надежды возлагали итальянцы на дивизию "Литторио". Ее  командир,
генерал Бергонцоли, возглавлял ту мотогруппу войск, которая проделала марш в
несколько сот километров и заняла столицу Эфиопии Аддис-Абебу. От  Муссолини
он получил персональное задание таким же образом ворваться  в  Мадрид.  Хуже
выглядели кадры волонтерских дивизий.  Их  консулы,  синьоры,  центурионы  и
капоманипулы (то есть полковники, майоры,  капитаны  и  лейтенанты)  служили
раньше  в  фашистской  милиции.  Они  лихо  орудовали,  когда   нужно   было
расправиться с бастующими рабочими или безоружной демонстрацией, но на  поле
боя  вся  их  смелость  нередко  улетучивалась,   а   воинские   способности
оказывались не на высоте.
     Экспедиционный  корпус  назывался   добровольческим.   Однако   пленные
показали, что на деле сформировали  его  в  порядке  общей  мобилизации,  не
брезгуя прямым обманом итальянцев. Перед нашими глазами  во  время  допросов
пленных проходили батраки, строители, уличные торговцы,  шоферы,  сапожники,
горнорудные рабочие, мелкие служащие, крестьяне, парикмахеры. Многие из  них
являлись членами фашистской партии, но заявляли, что на фашизм им наплевать,
а в партию  они  вступили,  чтобы  не  остаться  безработными  или  в  целях
служебной   карьеры.   Большинство   \156\   было   завербовано   в   отряды
военизированных рабочих, направлявшиеся, как им было объявлено, в Африку,  и
только на пароходе им сказали, куда их везут на самом деле. Цель  поездки  в
Испанию  волонтерам  очертили  так:  "поддержать  общественный   порядок   и
ликвидировать традиционно плохое отношение в Испании к женщинам и детям".  А