- Смотри, впереди переводные экзамены на четвертый курс, - предостерег меня 
Миша.

- Попытаюсь справиться, - ответил я, садясь за конспект Коломийца.

До поздней ночи тщательно переписывал конспект, перерисовывал схемки деталей 
самолета и запоминал: фюзеляж, элерон, маленький кабанчик, большой кабанчик, 
перкаль и еще множество терминов.

Я довольно легко все усваивал и быстро запоминал - очевидно, помогли общие 
знания техники.

Совмещать учение в техникуме и в аэроклубе действительно оказалось нелегко. С 
девяти до трех шли занятия в техникуме, а с пяти - в аэроклубе. Но ни одной 
лекции в техникуме, ни одного занятия в аэроклубе я не пропустил. По-прежнему 
оформлял стенгазету в техникуме. На домашнюю подготовку оставались выходные дни,
 
поздний вечер, раннее утро.

А утром, как всегда, тренировка в спортзале техникума. По-прежнему я увлекался 
и 
легкой и тяжелой атлетикой, участвовал в спортивных выступлениях студентов.

Кстати сказать, утренние тренировки, когда подчас так не хочется вставать 
спозаранок и бежать в холодный зал, постепенно вырабатывали у меня не только 
быстроту и выносливость, но упорство и настойчивость. Они закаляли меня, 
помогали выдерживать большую нагрузку.

В то нелегкое для меня время со мной часто разговаривал наш комиссар Кравченко, 

поддерживал меня добрым словом. Он умел найти подход к каждому учлету, все 
время 
был с нами. Кравченко знал все наши нужды и помнил, как у нас обстоят дела на 
работе и дома, - мы откровенно рассказывали ему обо всем.

На политзанятиях комиссар знакомил нас с международным положением. Оно все 
осложнялось.

- Мы все должны быть готовы к обороне, к защите завоеваний Октября, - часто 
говорил комиссар. - Быть может, каждому из нас придется защищать Родину.

Занятия в аэроклубе становились все интереснее. Мы проходили историю авиации. 
Подробно изучали самолет, авиационный мотор. Начлет Соболев читал лекции по 
теории авиации доходчиво, интересно, нередко повторял свое излюбленное:

- Чтобы грамотно летать, надо хорошо знать теорию.

Мы усиленно занимались, я - особенно. С помощью товарищей удалось сравнительно 
быстро наверстать упущенное.

И месяц спустя после поступления в аэроклуб я впервые стоял у доски. 
Преподаватели знакомились с моими знаниями, задавали много вопросов.

Я очень волновался, но отвечал как будто правильно. К великой своей радости, 
получил отличную оценку.

Не меньше, пожалуй, радовались этому и мои друзья учлеты.




Последнее свидание с Мацуем


У меня буквально не было свободной минуты, и я уже Давно не виделся с Мацуем. 
Теперь, догнав учлетов, я первым делом отправился к нему. В комитете комсомола 
узнаю, что наш секретарь в больнице. Осенью он простудился, перенес болезнь на 
ногах - теперь у него обострение туберкулезного процесса.

Уже давно все мы уговаривали Мацуя отдохнуть, полечиться, но он никогда не 
обращал внимания на свое здоровье: все ему было некогда. Он обладал 
удивительной 
выдержкой, огромной трудоспособностью и той горячей любовью к делу, которая 
дает 
человеку силы.

В воскресенье я отправился в больницу. Меня не хотели пропускать.

- Вас, ребят, так много к нему ходит, что пока мы перестали к нему пускать. Он 
очень слаб, - сказала медсестра.