вернувшийся вечером из Шостки, где работал на заводе, все повторял:

- Да, открылись у народа глаза, поняли люди, что кулак на батрацком труде 
наживается.

Народ шел в колхоз дружно, среди первых записался и мой брат Сашко. Его 
посылали 
на курсы подготовки колхозных кадров, и он стал работать счетоводом. Он был 
очень занят, с рассветом уже на ногах. По дороге в правление колхоза он часто 
заходил посоветоваться о делах к коммунисту Максимцу, жившему неподалеку от нас.
 
Домой брат приходил поздно и еще долго работал. Сквозь сон я слышал, как он 
щелкает на счетах и рассказывает отцу о новостях.

А новостей было много. Были и тревожные. Нашлись у нас негодяи, подкупленные 
кулаками. Бандиты ночью поджигали дома сельских активистов, покушались на их 
жизнь. Было известно, что у врага есть оружие - обрезы.

У нас, ребятишек, настроение в ту пору было воинственное. Мы играли в облаву, 
мечтали поймать настоящего бандита. Особенно после писем от моего старшего 
брата 
Якова. Он служил тогда в пограничных войсках в Кушке - самой южной точке нашей 
родины - и писал о борьбе с нарушителями границы. Отец по многу раз читал его 
письма родственникам н соседям.

Настоящий праздник был дома, когда брат прислал свою фотографию: он очень 
возмужал, на нем красноармейская шинель как литая, в руках - сабля. Я не мог 
глаз отвести от этой сабли. А когда на побывку приехал наш сосед - молодой 
командир, недавно закончивший ученье, мы, ребята, глядели на него в 
почтительном 
молчании. Его молодцеватая осанка и до блеска начищенные сапоги произвели на 
нас 
большое впечатление, и всем ребятам захотелось стать военными.

В те тревожные дни мать беспокоилась за Сашко, а меня боялась далеко отпускать. 

Все село поднялось на борьбу с бандитами. Устроили облаву.

Я стоял с мальчишками у околицы. Вижу - в погоню за бандитами бежит Максимец с 
ружьем. Сразу вспомнились рассказы дяди Сергея о партизанах. И я, забыв, что 
нам 
в те дни запретили выходить за околицу, бросился за Максимцем. Подбежал к роще. 

Там собрались комсомольцы. Один из них взобрался на дерево - для разведки. Не 
успел кто-то крикнуть мне: "Куда ты, хлопец! Отправляйся обратно!" - как 
раздалась стрельба. Мимо парубка, взобравшегося на дерево, просвистела пуля - 
отстреливался бандит. Потом все стихло. И я увидел Максимца и еще двух сельчан: 

они вели незнакомого человека Он озирался, поводя злыми, вороватыми глазами. Я 
побежал домой - скорее успокоить мать.




Всегда готов!


Тревожное время прошло. Бандитов переловили, и село зажило мирной жизнью. Мать 
повеселела, перестала волноваться за Сашко. Вечером спокойно отпускала и меня.

Скоро на том току, где я гонял по кругу лошадей кулака, заработала молотилка 
нашего колхоза. И как же я был рад, как счастлив в то утро, когда брат Сашко 
мне 
сказал:

- Пойдем на ток, подсобим колхозникам. Лошадей по кругу погоняешь, зерно убрать 

поможешь. Теперь будешь работать для коллектива - не для куркуля!

А еще через несколько дней по улицам проехали телеги: в гривы лошадей вплетены 
были разноцветные ленты, а на дугах большими красными буквами выведено ОКЧП - 
Ображеевский колхоз "Червоный партизан". Колхозники подсадили нас, ребят, и мы 
важно проехали по всему селу.

Колхозники отремонтировали бывший барский дом, увитый хмелем и диким виноградом,
 
с бассейном перед парадным входом. Теперь в доме помещалось правление колхоза. 
Обширный яблоневый сад, разбитый посреди села и обнесенный высокой оградой, 
отошел к колхозу.