разведку попал по ходатайству Калугина. Можно даже смоделировать разговор 
Калугина с другом. (Надо сказать, что подобные разговоры с близкими друзьями 
Калугин вел на блатном жаргоне: «Его надо схарчить! Они у нас будут кровью 
харкать!») Наверно, было сказано так: «Ну, колись, Витек, за что такой крупный 
ордяшник отхватил?» Не берусь гадать, что ответил собеседник, возможно, 
отделался нейтральной фразой: «Ну, знаешь, такие штуки задарма не дают!» Но 
самого факта награждения орденом Ленина бывшего подчиненного Калу-
332
гина вполне достаточно, чтобы дать сигнал: «Ищите там-то, период такой-то, 
фамилия сотрудника такая-то». И еще раз цепь замкнулась.
    Разумеется, об этом в книге Калугина ничего не сказано. В очередном же 
интервью на тему «Кто сдал Эймса?» Калугин заявляет: сдали его руководители 
разведки — или бывшие, или настоящие, их было человек пять-шесть. Названы и 
фамилии: «Крючков, Шебаршин, Кирпиченко, Примаков, Трубников. Там и надо искать.
..» («ТВ-парк», № 23, 17-23.10.94 г. стр. 37.)
    Целый поток обвинений был обрушен на разведку в марте 1996 года. Одному 
журналисту Калугин заявляет: «Прокуратуре имело бы смысл посмотреть на 
состояние дел в руководстве российской разведки и с точки зрения взяток. У меня 
совершенно серьезные данные о том, что руководство коррумпировано и брало 
взятки». Кроме того, продолжает Калугин, руководство СВР продало не только 
Эймса, но и Липки, и других... В качестве подтверждения имеющихся у него 
«совершенно серьезных данных» Калугин ни к селу ни к городу поминает покойного 
министра безопасности Российской Федерации Баранникова.
    А в феврале 1995 года Калугин порадовал российских избирателей, объявив, 
что на очередных выборах в Думу он будет баллотироваться как независимый 
кандидат, так как на только что состоявшихся выборах его подвел Гайдар, 
поставив его в списках своей партии «на плохое место».
    Как-то Б.А.Соломатин, имея в виду Калугина, саркастически заметил: «Вот и у 
нас появилась новая категория людей — «предатель в законе». А Л.В.Шебаршин 
однажды сказал в интервью корреспонденту «Комсомольской правды»: «...Калугин, 
на мой взгляд, давно переиграл свою роль и вместо эксперта по борьбе с 
коммунизмом превратился в эксперта по борьбе с Россией».
    
    Курс на сотрудничество
    
    Одной из функций разведки является сотрудничество со спецслужбами других 
государств на основе взаимных интересов. После окончания второй мировой войны 
советские органы госбезопасности оказали помощь странам «народной демократии» 
(в дальнейшем — «социалистический лагерь», а затем — государства 
«социалистического содружества») в создании собственных спецслужб и с 
большинством из них позднее активно сотрудничали.
    В 50-е годы были установлены через возможности разведки первые контакты 
между КГБ СССР и службами безопасности стран «третьего мира». Это направление в 
60-е годы получило довольно широкое развитие.
    А с конца 80-х годов мы ощутили и желание некоторых западноевропейских 
спецслужб установить с нами неофициальные отношения. Это было новое, несколько 
неожиданное и не всеми понятое явление. Скептики считали, что идти на подобные 
контакты не следует. Но период перехода от конфронтации к сотрудничеству, 
процесс смягчения международной напряженности быстро развеяли сомнения, и мы 
решили откликнуться на эти инициативы — связи с западноевропейцами начали 
налаживаться. В качестве одного из руководителей разведки я имел прямое 
отношение к развитию этих процессов: принимал вместе с коллегами иностранные 
делегации в Москве и сам выезжал для установления деловых связей в некоторые 
страны.
    Начало было нелегким. Не отрицая права каждого государства на ведение 
разведки, западноевропейские партне-
334
ры тем не менее пытались оказать на нас давление — побудить нас снизить 
активность внешней разведки в Западной Европе. При этом звучали призывы 
переходить к «более цивилизованным формам ведения разведывательной работы». 
Правда, западноевропейские партнеры не приводили примеров наших 
«нецивилизованных» действий, а также фактов, свидетельствующих о нашей 
«излишней активности». Эти порой горячие дискуссии были, несомненно, полезными. 
После ряда встреч обычно достигалось взаимопонимание в том, что из практики 
разведывательных действий должны быть исключены силовые приемы, шантаж, 
психотропные средства, похищение людей и тому подобное. Все это обговаривалось 
скорее в профилактическом плане, так как конкретных примеров подобных действий 
ни у той, ни у другой стороны не было.
    Под «цивилизованными формами ведения разведки» понималось, что если местный 
гражданин добровольно идет на сотрудничество с иностранным разведчиком и если 
дело ограничивается сбором информации, а не перерастает в активные или 
подрывные действия, направленные против существующего режима, и при этом 
разведчик не попадается в руки местной контрразведки, значит, так тому и быть. 
Ну а если разведчик проваливается, то уж не взыщите... Хотя и здесь не 
исключается урегулирование конфликта «мирным» путем, если это выгодно по 
каким-либо причинам обеим сторонам.
    При контактах с западноевропейцами чувствовалась, конечно, 
взаимосогласованность вопросов, которые они ставили перед нами. Просматривалась 
достаточно тесная координация в работе между западноевропейскими спецслужбами, 
а также между ними и спецслужбами США.