орудия и пулеметы штабного ДОТа «Орел», который в отличие от своего тезки, 
броненосца отряда Небогатова, предпочел смерть позорному плену. Защищала ДОТ 
«Орел» почти две недели войны горстка бойцов, всего 25—27 человек под 
командованием лейтенанта с простым русским именем Иван Иванович Федоров. Про 
Брестскую крепость узнали во многом благодаря исследованиям С.С. Смирнова. Но в 
крепости оборонялись остатки двух дивизий, а ДОТы УРов на новой границе 
защищали немногочисленные гарнизоны. Поэтому свидетелей осталось мало, и 
широкой известности подвиг бойцов пулеметно-артиллерийских батальонов не 
получил.
Зададимся вопросом: «А является ли вообще строительство укреплений или их 
полное забвение свидетельством агрессивности?» Одним из лидеров в области 
строительства крепостей перед Первой мировой была Германия. Именно в Германии 
была построена самая совершенная на 1914 г. крепость Мец. В.В. Яковлев в своем 
труде 1931 г. «История крепостей» написал о Меце следующее: «В описанном виде 
бывшая германская крепость Мец воплощала собой высшую степень развития 
крепостей XX века: ни в одном другом государстве такой крепости не было». Но 
интенсивное строительство укреплений не означало позиции овечки. Германский 
план войны, широко известный как план Шлиффена, предусматривал наступление 
через Бельгию с охватом французских войск. Крепости на левом фланге должны были 
при этом сдерживать наступление французского правого крыла. Развитые 
фортификационные сооружения на восточных границах Германии, крепости Торн, 
Кенигсберг, Познань и Грауденц предназначались для сдерживания русской армии, 
которая своими действиями могла помешать наступательной операции на Западе. 
Анализируя только строительство укреплений, нельзя делать однозначных выводов о 
планах государства. Если военное руководство той или иной страны вынашивает 
наступательный план, то никаких цирковых номеров с постройкой липовых 
укреплений не будет. Фортификационные сооружения — это удовольствие дорогое. 
Поэтому в интересах наступательного плана будут строиться полноценные 
укрепления, предназначенные для высвобождения сил на главном направлении. 
Усиленная фортификационными сооружениями местность требует меньшего количества 
войск для эффективной обороны. Следовательно, высвободившиеся в результате 
постройки укреплений войска можно использовать на том направлении, где мы 
наступаем. Есть и еще один вариант использования оборонительных линий. Согласно 
словам Клаузевица, вынесенным в эпиграф, усилия противника будут направляться в 
нужное русло. По такому пути шли французы, сооружая «Линию Мажино». Германской 
армии тем самым указывался путь через Бельгию, где и можно было разгромить ее в 
маневренном сражении.
Одним словом, бурная деятельность на ниве постройки укреплений никак не 
свидетельствует о миролюбии строителя. Точно так же возведение ДОТов не 
свидетельствует об агрессивности. Фортификация, как и всякий другой инструмент, 
может использоваться двояко, как для реализации наступательных, так и 
оборонительных планов. Попытки Владимира Богдановича вывести из истории «Линии 
Сталина» и «Линии Молотова» агрессивные планы СССР выглядят совершенно 
беспомощными при ближайшем рассмотрении. С 20-х годов до 1941 г. в СССР 
создавались укрепленные районы общего назначения для защиты жизненно важных 
направлений. Сдвиг границы на запад не вызвал смены идеологии строительства. 
Напротив, развитая промышленность СССР конца 30-х благоприятствовала созданию 
мощной линии обороны на новых границах. Летом 1940 г. была заложена система 
УРов, по количеству сооружений не уступающая «Линии Мажино». Цифры говорят сами 
за себя: по плану «Линия Молотова» состояла из 5807 сооружений, «Линия Мажино» 
это около 5600 сооружений. «Линия Сталина» — это 3817 сооружений, из которых 
было построено 3279. Причем на новой границе строились более совершенные 
укрепления, почти половина из которых должны были стать артиллерийскими. Нет 
спада в развитии укрепленных районов, напротив, идет постоянное 
совершенствование структуры обороны. Если УРы постройки 1928—1939 г. имеют 
глубину 1—5 км, то УРы «Линии Молотова» строятся с глубиной обороны 5—6 км. УРы 
последнего поколения, в Прибалтике, уже закладываются на глубину 5—16 км. На 
строительство УРов выделялись весьма внушительные суммы, исчислявшиеся сотнями 
миллионов рублей. В свете этой статистики тезисы Владимира Богдановича о 
забвении оборонительного строительства выглядят просто нелепо. Проблема была 
только в том, что за год линию на новой границе построить не успели, завершили 
всего около 880 ДОС.
Кроме того, немцы были сильным противником. Это бедные артиллерией финны 
уперлись в Карельский УР и скисли. У немцев и с артиллерией все было в порядке, 
и был опыт преодоления укреплений, отработанная тактика действий саперов. 
Владимир Богданович просто не в курсе и поэтому пишет: «Немецкий блицкриг — это 
действия в глубине. Теория прорыва в Германии не разрабатывалась, и проблема 
прорыва не ставилась». ( «Самоубийство»). Немцы имели опыт взлома обороны в 
Первую мировую войну. В 1914 г. они разбили крепости Льеж и Намюр тяжелой 
артиллерией, в 1915 г. взяли форты Во и Дуомон под Верденом, в 1918 г. прорвали 
фронт на Марне массированным артиллерийским ударом и тактикой просачивания. 
Поэтому, если возникала необходимость прорыва долговременной обороны, они эту 
задачу решали. Например, Рава-Русский УР, в хорошей степени готовности, с 
полевым заполнением 41-й стрелковой дивизии все же был преодолен пехотными 
дивизиями немцев. Основной технологией штурма ДОТов немецкими войсками были 
специальные блокировочные группы. ДОТы ни 30-х, ни 40-х годов не имели 
кругового обстрела, и это позволяло подбираться к ним вплотную. Далее саперы 
залезали на ДОТ, и ахиллесова пята всегда находилась. Так действовали наши 
саперы на финских ДОТах в феврале 1940, немецкие штурмовые группы на ДОТах 
«Линии Мажино» в июне 1940 г. Вот как наши специалисты описывали немецкую