|
7.
Военные заводы СССР строились преимущественно в западных областях СССР для
сокращения пути снабжения армии вторжения в Европе.
Выбрасываем. Несмотря на исторически сложившуюся со времен царя-батюшки
промышленную базу в Европейской части страны, заводы строились и на Урале, и в
Средней Азии, и на Дальнем Востоке. Концентрации строительства новых заводов
вблизи границ не наблюдается.
8.
В СССР отказались от строительства стратегических бомбардировщиков как средства
устрашения Гитлера и предотвращения войны.
Выбрасываем. Стратегическими бомбардировщиками в ВВС СССР были ДБ-3 и ДБ-3Ф,
ТБ-7 не производился массово по техническим и финансовым причинам, кроме того,
сами по себе стратобомберы не могли предотвратить войну, не выполнялось главное
условие применимости доктрины Дуэ — статический позиционный фронт вдоль границ.
9.
Гитлером была начата «Барбаросса» в ответ на концентрацию советских войск у
границы.
Выбрасываем. Это формальное объяснение начала боевых действий в ноте, поданной
советскому правительству 22 июня. Согласно имеющимся документам Третьего рейха
Гитлер напал на СССР с целью уничтожить единственного потенциального союзника
Англии на континенте и тем самым вынудить Великобританию сдаться.
10.
СССР собирался осуществлять мировую революцию военным путем.
Выкидываем. С тем же успехом, что и цитаты о мировой революции, можно надергать
в трудах советских военных и политических деятелей параноидальные цитаты о том,
что все хотели уничтожить молодое советское государство путем интервенции.
Жизненной необходимости мировой революции из трудов И.В. Сталина никак не
проистекает. Напротив, утверждается возможность и целесообразность «построения
социализма в одной стране».
11.
РККА потерпела поражение летом 1941 г., поскольку готовилась наступать, и
войска были сконцентрированы для наступления.
Выбрасываем. Конфигурация и состав войск РККА у границы не отвечали ни обороне,
ни наступлению. Причина поражения — это низкие плотности войск у границы
вследствие незавершенности сосредоточения, развертывания и мобилизации. От
планов эти факторы никак не зависели. Произошло это вследствие успешной
кампании дезинформации и применения немцами новых технологий ведения начального
периода войны.
Разумеется, каждый из поклонников В. Суворова видит в его трудах что-то свое,
но, надеюсь, я указал все краеугольные камни теории известного английского
публициста.
Теории В. Суворова, как и другие подобные построения на исторические темы — это
такое же объяснение событий 1941 г., как объяснение молнии деятельностью
Ильи-пророка. Природные, исторические явления сложны и многогранны и простых
объяснений не допускают. «Повернулись к лесу задом» (то есть подготовили
наступательный «освободительный поход» вместо заваливания дорог гнилыми
бревнами времен Куликовской битвы), репрессировали всех военачальников, «Сталин
верил Гитлеру» — это простые и доступные, но неверные объяснения. Официальная
научно-историческая версия более трудна для понимания дилетанта и
неподготовленного человека, как объяснение сверкающей молнии перемещением
зарядов звучит дико для человека, слабо разбирающегося в физике. Хотя, если
усвоить базовые принципы стратегии и военного дела в целом, она будет звучать
просто и убедительно. Простые слова в советских книжках о том, что Германия
упредила СССР в мобилизации и развертывании, понятны посвященным и пропускаются
без понимания неподготовленными читателями, звучат для них как непонятное
заклинание «коммунистических историков». «Автострадные танки»,
«самолеты-шакалы», рельсы и шпалы у границы — это более понятные и удобоваримые
на бытовом уровне образы. Как, впрочем, и источающие крепкий запах нафталина
слова о «доверчивом Сталине» и «обезглавленной армии». В общем случае имеет
место игра на лености читателя, предлагается заманчивая перспектива получить
сокровенное знание, не утруждая себя чтением толстых и скучных научных книг.
Владимир Богданович тоже часто пугает читателей страшным призраком пухлых книг.
«Ведущие профессиональные историки мира как бы не замечают того, что
происходило в Советском Союзе в 1937—1941 годах, поэтому, читая их пухлые книги,
мы никак не можем понять, кто же начал Вторую мировую войну» ( «День М», глава
16).
Или:
«Мы с волнением открываем пухлый серый том „Воспоминаний и размышлений“...» (
«Ледокол», глава 22).
|
|