Выпускники прошли церемониальным маршем мимо трибуны и направились в 
казармы, где в огромном зале их ждал чай с пирогом, которым угощали шефы. 
Краскомы в последний раз сели вместе, и едва утих шум, как снова появился 
Фрунзе. Он шел, улыбаясь, как всегда близкий и обаятельный, и молодые 
командиры, не сдерживаемые теперь законами строя, бросились к нему, сильными 
руками подняли на плечи и понесли к почетному месту за столом. 
Перед Фрунзе стояла солдатская кружка и, как особый деликатес, пирог с 
начинкой ив капусты, Каждый был безмерно счастлив, что сидит за столом имеете 
с прославленным полководцем. 
Фрунзе встал. Его серые лучистые глаза любовно оглядели лица краскомов. 
Полководец стал говорить молодым советским командирам о Коммунистической 
партии, которая задолго до революции в труднейших условиях подполья 
формировала боевые дружины рабочих, вела их на штурм царизма, создала 
Красную гвардию и Красную Армию. 
Фрунзе говорил молодым командирам, что становым, хребтом армии, основой ее 
военной мощи является командный и политический состав. Особенно он 
подчеркнул, что командный и политический состав армии "не каста, а ветвь 
советского организма", призывал помнить, что враг готовится к нападению и что 
надо быть на страже и нам. Он требовал беречь революцию, напоминал, что нет 
выше счастья, чем сражаться за Советскую республику, за коммунизм. 
Замечательный коммунист, полководец словно поднял Ватутина высоко над 
землей, показал, куда идут ее народы и государства, и указал цели, к которым он,
 
Ватутин, должен стремиться. 
Могучее "ура" прогремело в огромных залах, прокатилось под старинными 
сводами здания. [23] 
А потом раздались торжественные и суровые звуки Интернационала, с которым 
коммунисты шли на каторгу, на смерть, в бой с интервентами и белогвардейцами. 
Звуки гимна, зовущего к победе пролетариата во всем мире, вырывались на 
простор и увлекали за собой к высокой цели мысли молодых командиров. [24] 
Черта советского человека 
Перед отправкой в дивизию Ватутин получил отпуск и приехал в Чепухино. 
Молодого "командира с радостью встретили родные, с почетом - односельчане, с 
нескрываемым восхищением - девушки. 
Но Ватутина тянуло в соседнее село Вороновку, где он давно знал совсем юную 
Таню Иванову, ставшую теперь хорошенькой, веселой девушкой. За кусок хлеба и 
ничтожную плату она работала у кулаков на Кубани. Заработанные деньги ушли на 
дорогу, и осенью 1922 года Таня ни с чем вернулась в Вороновку, в свою 
покосившуюся хату. 
Однажды вечером подруга передала Тане, что Коля Ватутин из Чепухино 
приглашает выйти погулять. Таня отказалась: у нее были туфли на веревочной 
подошве, которые она сделала сама - из пеньки свила веревки, скроила полотно, 
и туфли вышли на славу, но идти в них гулять казалось невозможным. 
Таня уже знала, что Николай хочет на ней жениться, но против их брака возражают 

его родственники. Они говорят, что Таня не только бедна, но и неграмотна. 
"Безотцовская она, их с матерью отец бросил, нет у них семейной крепости", - 
внушали Николаю. 
В своей неграмотности Таня не была виновата. С девяти лет пошла девочка 
работать к помещику, потом к кулакам и с тех пор не видала ни школы, ни 
светлого дня. 
В этот жизненно острый момент сказался характер Ватутина - советского 
офицера, коммуниста, проявился его взгляд на жизнь, его отношение к человеку, 
его вера в то, что человек при желании может достичь всего, особенно если ему 
помочь. Ватутин разглядел в неграмотной батрачке натуру честную, человека, 
которого тяжелая жизнь не только не искалечила, а сделала стойким, бодрым, 
уверенным в себе. 
И Ватутин ответил родным: "Была бы Таня человеком хорошим, а грамоте я ее сам 
выучу". Они поженились и уехали в Чугуев. Поселились молодожены в деревне 
Малиновке, близ Чугуева, в маленькой крестьянской хате. 
Рано вставал молодой командир взвода, чтобы поспеть к палаткам своих бойцов до 
того, как горнист сыграет побудку. И задолго до солнца поднималась его жена, 
чтобы приготовить мужу горячий завтрак. 
Много раз ночью по сигналу тревоги вскакивала вместе с мужем Татьяна 
Романовна, подавала ему оружие, снаряжение, чемодан с необходимым запасом 
белья и каждый раз была готова к тому, [25] что это не учебная тревога, а 
боевая. В 
дни летней учебы она приносила Ватутину горячий обед в поле на стрельбище. 
Пообедав, Ватутин снова шел на занятия, а Таня спешила домой готовить уроки. 
Поздним вечером кончались занятия с бойцами. Ватутин возвращался в чисто 
прибранную комнатку, и теперь ученицей становилась его жена. 
Начали полушутя-полусерьезно с того, что Николай Федорович вырезал из картона 
буквы алфавита, развесил их на стенах избы, над печью, и Таня, не отрываясь от 
домашних дел, учила азбуку. Вскоре уже по серьезному перешли к чтению, письму 
и арифметике. 
После Чугуева молодые Ватутины жили в Чернигове, Ростове, Новосибирске в в 
небольших городках. Каждый раз при переездах они продавали все неудобные для 
перевозки вещи и на новом месте обзаводились хозяйством вновь. Но ни разу не 
было в семье споров из-за вещей, из-за неудобств. 
Не жалели Ватутины, что оставляют в Ростове обжитую квартиру, не жалела