азал:
 1. Ваши танки расставить на прикрытие подходов к Басков, Осказ по рубежам…
 2. Собрав все танки, сосредоточить в районе Балковская и подчинить их себе, 
подвижный резерв в районе Конюшен на южной окраине Балковская…»
 Это в то время, как в 6-й гвардейской танковой бригаде на 19.7.42 года уже не 
было ни одного танка.
 Вследствие неправильного использования частей танкового корпуса, бригады 6-я 
гвардейская, 114-я и 65-я на 10.7.42 года остались без материальной части и при 
этом потеряли значительную часть личного состава. [278]
 Часть танков была уничтожена противником за время боя, а остальные уничтожены 
личным составом из-за отсутствия горючего, технической неисправности и 
отсутствия необходимых переправ через реки».
 Слабоуправляемым соединениям 28-й армии не удалось организовать оборону на 
рубеже Черной Калитвы, и они продолжали отход на юго-восток, увеличивая разрыв 
с соседней 38-й армией, дивизии которой по-прежнему были развернуты фронтом на 
запад. Через эту брешь противник продолжал движение на юг — из Россоши на 
Кантемировку и из Ольховатки — на Каменку. Обеспокоенный поступающими с его 
правого фланга тревожными сведениями, генерал Москаленко связался с Тимошенко и 
поделился с ним своими сомнениями, однако был обвинен маршалом в 
«неустойчивости» и получил приказ оставаться на прежних позициях.
 Штаб Юго— Западного фронта не ориентировался в изменениях обстановки, медлил и 
терял управление войсками. Связи с 28-й армией уже не было. Как описывает эти 
дни Москаленко:
 «Связь со штабом фронта неоднократно и надолго прерывалась, да и положение 
войск последний не знал, а мы, в свою очередь, не располагали точными данными о 
местонахождении командного пункта фронта».
 Впрочем, относительно места нахождения командного пункта фронта пребывала в 
недоумении и Ставка Верховного Главнокомандования, и Генеральный штаб. 
Начальник штаба ЮЗФ генерал Бодин переехал на новый КП, размещенный в Калаче, 
Тимошенко по-прежнему сидел в Гороховке. Лишь 9 июля по прямому указанию Ставки 
маршал прибыл на основной КП и в разговоре со Сталиным признал, что 
действительно возникла серьезная опасность выхода ударных группировок Гота и 
Паулюса в глубокие тылы двух советских фронтов. [279] Командующий полагал, что 
за счет собственных возможностей Юго-Западный фронт в состоянии только временно 
задержать противника на направлении Кантемировка, Миллерово, но решительного 
отпора дать не сумеет, и просил дополнительные войска, особенно авиацию.
 Вечером 9 июля генерал Москаленко под угрозой окружения, не имея связи с 
вышестоящим командованием, принял самостоятельное решение на отвод дивизий 38-й 
армии на восток и развертывание их фронтом на север в районе Кантемировки. Но 
немцы опережали в темпе, танки Швеппенбурга уже обходили Кантемировку с востока.
 К исходу 11 июля основные силы Юго-Западного фронта, охваченные с 
северо-востока и востока и атакованные с запада танковой армией Клейста, 
оказались вынужденными вести тяжелые бои южнее и юго-западнее Кантемировки. 
Сутки спустя 1-я танковая армия Клейста на широком фронте переправилась через 
реку Айдар южнее Старобельска и 14 июля приблизилась к Миллерово. Сюда же 
выдвигались основные силы 4-й танковой армии. Одновременно 17-я армия своим 
северным флангом достигла Ворошиловграда.
 В этой обстановке по приказу Ставки 28, 38 и 9-я армии передавались Южному 
фронту, которому ставилась задача остановить наступление противника. Однако это 
распоряжение осталось на бумаге, поскольку Юго-Западного фронта уже не 
существовало. Он был расчленен на отдельные группировки войск, которые 
самостоятельно пробивались на восток, Тимошенко не имел с ними связи и ничем не 
управлял.
 Остатки 21-й армии Гордова ушли за Дон. От 40-й армии остался лишь бросивший 
свои войска бравый генерал-майор Парсегов; героя финской войны практически 
сразу зафутболили на Дальний Восток, подальше от фронта. Обескровленные части 
28-й армии выходили к станицам Казанская и Вешенская, имея в полках по 100 — 
150 активных штыков. [280] 9-я армия генерала Лопатина откатывалась на юг. 
Войска Москаленко, не имея связи с соседями, широким фронтом отходили к Катарам.
 Здесь командарм-38 принял по радио приказ о передаче своей армии в подчинение 
Южному фронту, но связи с ним тоже не было, и Москаленко принял решение 
выводить дивизии на восток. 16 июля 38-я армия с боями пробилась к Дону в 
районе Серафимович.
 Успеху германских ударных групировок способствовало абсолютное господство 
люфтваффе в воздухе. Несмотря на то что с советской стороны в сражении были 
задействованы силы четырех воздушных армий (2, 4, 5 и 8-й), 29 авиадивизий и 12 
отдельных авиаполков, «сталинские соколы» ничем не смогли помочь своим наземным 
войскам. Немецкая авиация концентрировалась на решающих участках фронта и 
применялась массированно, подвергая одновременной бомбардировке боевые порядки 
пехоты, танков, огневые позиции артиллерии, штабы, узлы и линии связи, дороги, 
мосты, переправы, расчищая путь своей бронетехни-ке и мотопехоте. В условиях 
«чистого неба» группы пикировщиков, сменяя друг друга, висели над советскими 
позициями часами. Об этом вспоминают все, без исключения, участники июльских 
боев.
 «Вражеская авиация господствовала в воздухе. Потери нашего вооружения от ее 
действий составляли 50% общих потерь, а потери боеприпасов от бомбежки в 
несколько раз превосходили потери от действий артиллерии противника… 
авиабомбежки, продолжавшиеся без перерыва пять часов, поколебали стойкость 
гвардейцев. Некоторые в таком аду становились невменяемыми, утрачивали 
способность понимать команды» (К. С. Москаленко).
 «Нас непрерывно бомбили с воздуха. Эскадрильи „юнкерсов“ приходили и уходили, 
сменяя друг друга. Отразит