илы». 
Другой вопрос — насколько умело они использовались. И вполне понятно, почему у 
командующего хронически отсутствуют резервы: все прибывающие соединения «в 
связи с напряженной обстановкой» вводились в бой поспешно, без ориентировки, 
без подготовки к бою, а порою, как видим, и без боеприпасов.
 Уже 16 августа 1-я гвардейская армия вступила в сражение тремя своими 
дивизиями. На некоторое время фронт здесь был стабилизирован. 4-я танковая 
армия, получив две свежие гвардейские дивизии, заняла оборону по восточному 
берегу Дона от Вертячего до устья реки Иловля.
 В это время на юге, после перегруппировки сил, 17 августа продолжил 
наступление генерал Гот. Он переместил направление главного удара вправо и 
нанес удар в стык 64-й и 57-й советских армий. Три дня спустя 48-й танковый 
корпус Кнобельсдорфа вышел к высотам восточнее станции Тундутово; до Волги 
оставалось всего 20 км. Чтобы усилить свой левый фланг, генерал Еременко снял с 
фронта обороны 62-й и 4-й танковой армий 4 истребительно-противотанковых 
артполка, 4 полка гвардейских минометов, отдельную танковую бригаду и 
перебросил на угрожаемый участок 57-й армии южнее Сталинграда. Эти части 
помогли остановить продвижение Гота, но все резервы фронта оказались 
растащенными по флангам, а оборона в центре — ослаблена. [507]
 Тогда нанес свой главный удар Паулюс. 21 августа 6-я армия форсировала Дон по 
обе стороны от Вертячего и 23 августа прорвала оборону 62-й армии, расчистив 
путь 14-му танковому корпусу. В образовавшийся прорыв ринулись одна танковая, 
две моторизованные и две пехотные дивизии.
 О том, что большая группа немецких танков и мотопехоты к середине дня уже 
достигла среднего оборонительного обвода, штаб Лопатина, потеряв связь с 
войсками, не имел понятия. Штаб фронта узнал об этом первым из донесения 
воздушной разведки, но докладу летчика, основанному на визуальных наблюдениях, 
вначале не поверили: столь глубокий прорыв врага казался невероятным.
 К 16 часам, «переехав» пешие колонны выдвигавшейся к передовой из резерва 87-й 
стрелковой дивизии, передовые батальоны 16-й танковой дивизии генерала Хубе 
пересекли междуречье и вышли к Волге в районе поселков Рынок, Латошинка 
севернее Сталинграда. Фронт оказался расчлененным на две части. Подходившие к 
городу с севера и северо-запада железнодорожные линии были перерезаны, нарушен 
и водный путь по Волге.
 «Мы смотрели на простиравшуюся за Волгой стрепь, — записал в дневнике немецкий 
капитан. — Отсюда лежал путь в Азию, и я был потрясен».
 В этот день авиация Рихтгофена — весь 4-й воздушный флот — неоднократно 
бомбила город с воздуха, совершив за сутки до 2000 самолето-вылетов, сбросив 
1000 тонн бомб. Сталинград пылал, как гигантский костер. Были разрушены 
промышленные предприятия, жилые кварталы. На деревянные дома юго-западной 
окраины обрушился град зажигательных бомб, здесь все выгорело до тла. Коробки 
многоэтажек устояли, но перекрытия рухнули. Был уничтожен городской водопровод. 
Массированные бомбардировки не прекращались до наступления темноты. [508]
 В предместьях северной части города удар прорвавшихся немецких «панцеров» 
приняла 10-я стрелковая дивизия НКВД полковника А.А. Сараева, поддержанная 
огнем батарей 1077-го зенитного артиллерийского полка подполковника В.Е. 
Гетмана. На линии Городище — Гумрак — Садовая заняли оборону танковые бригады 
23-го корпуса генерала Хасина. К Сталинскому тракторному заводу (СТЗ) были 
брошены курсанты военно-политического училища, части ПВО, противотанковый 
артполк, сводный отряд моряков Волжской флотилии. Городской комитет обороны 
направил к месту прорыва отряды народного ополчения, истребительные батальоны и 
99-ю танковую бригаду (50 танков), сформированную из двух учебных батальное СТЗ.
 Изо всех этих сил был образован северный боевой участок. Войска его отразили 
удары передовых частей 14-го танкового корпуса.
 10— й дивизии была также придана 1-я рота 28-го отдельного отряда 
собак-истребителей танков под командованием старшего лейтенанта П.Г. Брагоренко.
 Впервые собак в «противотанковом» варианте применили осенью 1941 года под 
Москвой, якобы в связи с отчаянным положением на подступах к столице. Но затем 
упоминания о них встречаются в описаниях обороны Оскола и Сталинграда в 1942 
году и в ходе наступления Донского фронта в 1943-м. Наверняка, и позже эти 
«отдельные отряды» не оставались без работы.
 Собак обучали 3 месяца. Секрет дрессировки самый простой: их кормили только 
под движущимся танком. В итоге у животных вырабатывался рефлекс: при виде танка 
бросаться под его днище. Тут и срабатывала штырьковая мина, закрепленная на 
спине собаки. По свидетельству Сараева, именно собаки-камикадзе «первыми 
открыли счет подбитым танкам врага» в боях за Сталинград, «и это не осталось 
незамеченным гитлеровцами. Впоследствии в прифронтовой зоне немцы перестреляли 
всех собак и кошек».
 Вскоре в район тракторного завода прибыли с других участков Сталинградского 
фронта еще 3 стрелковые бригады. [509] Утром 29 августа войска северного 
участка перешли в наступление. Противник был выбит из населенного пункта Рынок 
и отброшен к северу на 8 км.


* * *

 Немалое изумление у немецких танкистов вызвало то обстоятельство, что 
орудийные расчеты развернутых на прямую наво