жение боевого охранения противника, а при подходе наших войск к истинному 
переднему краю его обороны они не были поддержаны артиллерией из-за того, что 
боеприпасы были уже израсходованы.
 Управление войсками со стороны штаба Северной группы и некоторых штабов 
дивизий велось иногда на большом удалении от войск. Поэтому штабы наступающих 
армий порой по нескольку дней не имели подробных сведений о положении на фронте.
 Часто о характере обороны и силах противника командирам дивизий приходилось 
узнавать уже в ходе боев…
 В первые дни наступления во всех наших полках было много потерь не только от 
танковых контратак противника, но и его минных заграждений. Оступая, противник 
заминировал дороги, отдельные окопы, тропы, мосты и проходы. [470]
 Характерно, что контратаки, количество которых возрастало с нашим продвижением 
в глубину обороны противника, осуществлялись чаще всего танковыми 
подразделениями. Пехотные подразделения использовались, как правило, для 
огневого боя и оборудования позиций на очередных рубежах обороны.
 Обычно бой протекал в такой последовательности. Когда наши наступавшие части, 
преодолев минные заграждения и артиллерийско-минометный огонь противника, 
приближались к очередному его оборонительному рубежу, враг контратаковал 
танками наиболее выдвинувшееся наше подразделение, вынуждая его замедлить или 
даже прекратить дальнейшее продвижение. С наступлением темноты он отводил 
основную часть своих сил на следующий рубеж обороны. На ночь оставалось 
прикрытие в составе небольших сил артиллерии, минометов и танков, с саперным и 
пехотным подразделениями, которые всю ночь ракетами освещали линию фронта и, 
как только где-либо замечали движение с нашей стороны, сосредоточивали туда 
огонь. С утра следующего дня, подтянув за вечер и ночь свою артиллерию и 
минометы, наши войска создавали перевес над силами прикрытия противника и 
вынуждали его к отходу. Далее все повторялось сначала. Противник вел подвижную 
оборону, наши войска методически разрушали ее, при этом не уничтожали врага на 
месте, а выталкивали его на следующий рубеж.
 Все эти и многие другие причины приводили к серьезным издержкам в боевых 
действиях войск Закавказского фронта. При лучшем руководстве войсками эти 
действия могли бы дать более эффективные результаты». [471]
 Основные достижения плохо подготовленного наступления сводились к тому, что
 «к этому времени (декабрь 1942 года! — Авт.) командование группы, армий, а 
также командиры соединений и штабы приобрели большой опыт ведения боя в сложных 
условиях, научились более твердо управлять войсками».
 Самые густонаселенные, самые плодородные, самые экономически развитые районы 
собственной страны советские полководцы превратили в грандиозный полигон и 
учились, учились, учились. Под Москвой — воевать в тяжелых зимних условиях, под 
Харьковом — в тяжелых весенних условиях, под Ржевом — наступать лётом, на 
Кавказе — в горах…


* * *

 Оборона Кавказа осуществлялась во взаимосвязи со Сталинградской битвой, 
оказавшей огромное влияние на дальнейшее развитие событий на этом театре 
военных действий. Осенью 1942 года, как пишет в своей книге «Стратегия непрямых 
действий» Б. Лидцел Гарт,
 «внимание и усилия немцев все более сосредоточивались на Сталинградском 
направлении в ущерб действиям по захвату кавказских нефтяных источников; 1-я 
танковая армия, действовавшая на Кавказе, постепенно была ослаблена из-за 
переброски войск под Сталинград. Пополнение этой армии другими соединениями и 
частями вместо выбывших на Сталинградский фронт не производилось».
 Крах армии Паулюса окончательно похоронил план «Эдельвейс» и все надежды 
Гитлера.
 В течение своего летнего и осеннего наступления на Кавказ войска группы армий 
«А», по советским оценкам, потеряли более 100 тыс. человек.
 Потери Красной Армии в битве за Кавказ на 31 декабря 1942 года оцениваются в 
373911 человек, 990 танков, 5049 орудий и минометов, 644 боевых самолета.
 В сложившейся ситуации германским войскам ничего не оставалось, как спешно 
оставить Кавказ. «Оптимизм» потерпевших поражение немецких генералов по этому 
поводу забавно перекликается с рассуждениями Баграмяна и Москаленко по поводу 
проигранной советскими войсками Воронежско-Ворошиловградской операции: [472]
 «Оценивая сегодня события того времени, можно прийти к тому выводу, что 
невозможность продолжения наступления войск группы армий „А“ была, вероятно, и 
для нее, и для ее командования просто счастьем… Не подлежит сомнению, что если 
бы ее войска и преодолели горный хребет и даже вышли бы к южной границе 
Советского Союза, то после катастрофы в верхнем течении Дона и под Сталинградом 
они просто не сумели бы пробиться из Закавказья назад и соединиться с главными 
силами немцев».
 Вынужденный отдать приказ об отходе группы армий «А» с Кавказа, Гитлер тем 
самым признал всю бесперспективность дальнейшей борьбы за достижение 
поставленных целей.




 Сталинградские университеты


 …Что греха таить — в сорок втором мы еще не умели воевать и управлять войсками 
так, как научились потом.
  Маршал Н. И. Крылов 
 Начало оборонительного периода Сталинградской битвы принято отсчитывать с 17 
июля 1942 года, когда передовые части 6-й немецкой армии генерала Паулюса вошли 
в соприкосновение с войсками 62-й армии генерал-майора В.Я. Колпакчи на рубеже 
реки Чир.
 Советскому командованию к середине июля наконец-то стало ясно, что противник 
не собирается поворачивать свои силы на север и