что был невдалеке от шоссе, выскочат танки и нам придется туговато. Однако шум 
этот постепенно угасал, удаляясь, и вскоре совсем стих. Тут и пришла разгадка, 
почему этим заслонам удается так быстро уходить от преследования. Они же 
отрывались от нас на машинах! Вот бы танков нам! Но танки, естественно, 
избегали болотистых мест и теснили врага на других участках и направлениях. 

А темпы нашего наступления стали с каждым часом, с каждым километром заметно 
снижаться. Ведь позади была уже третья бессонная ночь (если считать, что в ночь 
перед наступлением тоже было не до сна), вконец вымотавшая и штрафников, и нас, 
их командиров. 

Комбат наш, все понимающий и чувствующий "батя", хотя сам бо@льшую часть 
времени продвигался на своем "виллисе", точно оценил, что совсем немного 
отделяет нас всех от той последней черты, когда люди вообще теряют способность 
выполнять уже любую задачу, ведь сон может просто сморить и свалить их! Он 
приказал приостановить движение и, пока нет опасности столкновения с 
противником, дать короткий, хотя бы часа на три, отдых. 

К тому времени (а это уже было близко к полудню) наши роты преодолели довольно 
широкую полосу леса и вышли на сухое, возвышенное поле, с которого далеко 
просматривалась местность и наше дальнейшее направление наступления на село 
Радеж. Здесь и было выбрано место для отдыха. Выбрано удачно еще и потому, что 
немецкому заслону тут негде было притаиться. 

Все были измучены почти безостановочным передвижением, часто под огнем 
противника и по заболоченным местам, коими изобиловало украинско-белорусское 
Полесье. 

Лица бойцов были осунувшимися от физического переутомления и нервного 
напряжения, глаза - покрасневшими от бессонных ночей. Одна мысль владела всеми: 
упасть, заснуть хотя бы на час, на минуту... Ведь за эти трое суток, прошедшие 
с начала наступления, не было фактически ни минуты, когда можно было бы, пусть 
на самое короткое время, сомкнуть глаза, вздремнуть и хоть чуть-чуть 
восстановить свои силы. Тем более, что от того обеда, что был доставлен нашими 
походными кухнями после взятия села Жиричи, остались только воспоминания. 

Понятно, что рядовые наши штрафники, да вскоре и мы, офицеры, как только 
осознали смысл команды "отдыхать", тут же попадали на землю, и буквально через 
мгновение всех сморил долгожданный, но тревожный сон. 

Как же трудно оказалось установить хоть какую-то очередность отдыха, чтобы 
организовать охранение спящих силами тех, кто нуждается в отдыхе и сне не 
меньше. Мой заместитель подполковник Петров Сергей Иванович, понимал, как мне 
нелегко было шагать, успевать со всеми, когда боль в раненой ноге все сильнее 
давала знать о себе, и предложил мне отдыхать первым, пока он будет 
бодрствовать и организовывать охранение. И я тут же, как и многие бойцы наши, 
почти мгновенно провалился в глубокий сон... 

Через те полтора часа, которые мне достались на отдых, Петрову едва удалось 
меня разбудить. Окончательно проснувшись, я сообразил, что нужно срочно менять 
охранение, чтобы и ему дать отдохнуть, поспать! 

Наши тыловики к этому времени подоспели с кухнями и боеприпасами. Несмотря на 
опустевшие желудки, многие в первую очередь бросились пополнять свой боезапас, 
а уж потом навещали кухню. 

На этот раз всему командному составу было передано распоряжение комбата 
разъяснить бойцам, почему не выдавалась наркомовская "сотка" водки перед обедом.
 Дело в том, что даже эти 100 граммов алкоголя могли усугубить физическое 
состояние, если их принять на совсем уж пустой желудок и при такой степени 
усталости. Поэтому водку всем нам выдали только перед тем, как снова поступила 
команда "вперед". 

...Дальнейшее наше наступление шло через село Радеж, оказавшееся небольшой, но 
очень привлекательной, удивительным образом сохранившейся от разрушений и 
пожаров, почти целой деревенькой, каждый дом которой был густо обсажен 
фруктовыми деревьями и цветущими кустарниками. Редкие жители, выползавшие из 
подвалов и погребов, успевали угощать нас на ходу уже поспевшими ароматными 
плодами. Что-то, видать, помешало фрицам сжечь эту красоту. 

Однако мы снова спешили, чтобы не дать фашистам укрепиться на реке Буг 
(Западный Буг), этом крупном водном рубеже. По ширине, глубине и скорости 
течения он, казалось, был гораздо серьезнее уже оставшихся позади Припяти, Рыты,
 Малорыты и других многочисленных речушек с заболоченными поймами, а также 
каналов и канальцев, сделанных, по-видимому, для превращения этой заболоченной 
земли в пригодную для земледелия. 

Уже к вечеру нас снова обстрелял противник, засевший между шоссейной и железной 
дорогами. Нам удалось перерезать эти дороги южнее Домачево. А вскоре, наконец, 
мы подошли довольно близко к той самой реке Буг, на которой стояла тогда еще не