укрытого противника. 

Наконец, признавали возможным парализовать это свойство согласованием 
тактических действий пехоты и артиллерии: наступающая пехота заставляет 
противника открыться, чтобы встретить и остановить наступление ружейным огнем, 
а тогда артиллерия поражает его шрапнелью и т. д. 

К другим отрицательным свойствам 76-мм полевой легкой пушки, вытекающим также 
из большой настильности ее траектории, следует отнести ограниченность возможной 
стрельбы через головы своей пехоты и получающиеся непосредственно впереди 
укрытия батареи значительные непоражаемые или так называемые "мертвые" 
пространства, возрастающие с увеличением укрытия батареи и настильности 
траектории. Во избежание поражения своей пехоты при стрельбе через голову 
приходилось располагать артиллерию не ближе километра за пехотой и прекращать 
огонь артиллерии, когда атакующей пехоте оставалось пройти до противника около 
200 - 400 м. Во избежание же больших мертвых пространств требовались 
осторожность и искусство при занятии закрытых позиций для батарей. 

Большая начальная скорость влечет за собой меньшую устойчивость 76-мм полевой 
пушки при выстреле, что в связи с отсутствием у нее прицельных приспособлений с 
независимой линией прицеливания вредно отзывалось на ее скорострельности. Из 
табл. 1 видно, что наша 76-мм пушка по скорости стрельбы значительно уступала 
французской 75-мм полевой пушке. 

Высококвалифицированные специалисты артиллерийской техники, давшие России 
отличную 76-мм полевую пушку, удовлетворяющую почти всем самым строгим 
балистическим требованиям, недостаточно учитывали указанные отрицательные 
боевые свойства пушки. Но в этом нельзя их винить, так как это должны были 
учитывать специалисты боевого использования войск, т. е. представители "мозга 
армии" - генерального штаба. Большая ошибка прошлого кроется в том, что русский 
генеральный штаб ограничивался постановкой общих задач артиллерийской технике 
(а то и вовсе не ставил никаких задач) и в дальнейшем не принимал обыкновенно 
участия в выборе образцов вооружения армии. Поставив общую задачу специалистам 
артиллерийской техники в отношении полевой пушки, генеральный штаб должен был 
одновременно указать, каким боевым требованиям она должна удовлетворять. Он 
обязан был подчеркнуть значение "пустынности" будущих полей сражения, о которой 
немало трактовалось после войны с Японией, и пояснить, что маневренные бои 
будут разыгрываться не на ровных открытых полях типа большинства артиллерийских 
полигонов того времени, а на пересеченной местности, где противник будет 
всячески укрываться, применяя разреженные строи, метод "накапливания", 
маскировку, фортификацию и пр. Генеральный штаб должен был своевременно 
осознать, что огневое маневрирование, на которое возлагали большие надежды 
артиллеристы, возможно при наличии сильной артиллерии не только в качественном, 
но и в количественном отношении, и, осознав это, не довольствоваться 2 - 3 
пушками на 1 000 штыков, как это было в русской армии к началу войны. На 
обязанности генерального штаба лежало своевременно разъяснить, что взять во 
фланг, хотя бы только огнем, искусного противника не так просто, как полагали в 
довоенное время; что согласование тактических действий пехоты и артиллерии, в 
котором в мирное время почти вовсе не практиковались, будет крайне трудно в 
бою; что в то время, когда атакующая пехота подойдет на 200 - 400 м к 
противнику, т. е. в самый для нее критический момент, она останется без 
поддержки своей артиллерии, так как во избежание поражения своих огонь 
артиллерии, ввиду настильности траектории, 76-мм полевых пушек, приходится в 
это время прекращать и пр. 

Опыт войны с Японией резко подчеркнул чрезвычайную слабость 76-мм шрапнели для 
действия по укрытым целям и отчасти по далеко расположенным (при стрельбе на 
дальние дистанции убойность шрапнельных пуль вообще недостаточна; кроме того, 
получается много высоких разрывов, дающих слабое поражение, или клевков, вовсе 
не дающих поражения), а также полное бессилие шрапнели для разрушения тех или 
иных закрытий. Та же война подчеркнула, что малый калибр полевого орудия 
обусловил слабое действие его гранатного огня и что только тяжелый фугасный 
снаряд крупного калибра остается всегда грозным и всегда разрушительным. 

Еще до окончания войны 1904 - 1905 гг. принято было решение отказаться от 
идеала "единства калибра и снаряда", - решение неизбежное и необходимое. Но 
проведено оно было в жизнь в период подготовки России к мировой войне далеко не 
в полной мере. 

Прежде всего принята была для 76-мм пушки, кроме шрапнели, фугасная граната. 
Мера эта была паллиативом, так как артиллеристам было известно, что эта граната 
не может оправдать возлагавшихся на нее надежд и будет малопригодной для 
разрушения земляных и других закрытий. При небольшом разрывном заряде - около 0,
78 кг тротила или мелинита - фугасное действие 76-мм гранаты получается в общем 
слабое, и только оглушительный взрыв производит довольно сильное моральное 
действие. 

В среднем грунте от фугасного действия разрывного заряда может образоваться 
довольно большая воронка диаметром до 1,5 м и глубиной около 0,6 м, но это 
бывает весьма редко при чрезвычайной настильности траектории 76-мм полевой