«Комиссия генерала Батюшина, созданная по просьбе генерала Алексеева, хорошего 
военного стратега, но весьма незавидного политика и плохого знатока людей, 
призванная бороться с хищниками тыла, сама быстро превратилась в алчного 
хищника, арестовывая направо и налево богатых людей, с исключительной целью 
наглого вымогательства. Я совершенно в этом убедился, участвуя в 
предреволюционном уголовном процессе Монасевича-Мануйлова в качестве 
поверенного гражданского истца графа Татищева».




Я привел мнения о генерале Батюшине и его комиссии прокуроров палат Заводского, 
Крюкова и известного присяжного поверенного Корабчевского — в руках этих лиц 
были дела батюшинской комиссии и компетентность их суждений по этому поводу не 
подлежит ни малейшему сомнению.

Вслед за сим в конце февраля 1917 года произошла революция, и Батюшин со своими 
сподвижниками Резановым, Логвинским и другими были арестованы по распоряжению 
Временного правительства и посажены в дом предварительного заключения, куда с 
такою легкостью Батюшин сажал или тех, которые ему мешали, или тех, имуществом 
коих он интересовался.

Единственным горячим защитником генерала Батюшина в это время явился В. Л. 
Бурцев. Причину этого следует искать в близости его к Монасевичу-Мануйлову, а 
этого последнего к генералу Батюшину и его комиссии. В. Л. Бурцев, будучи 
большим идеалистом, не видел всех отрицательных сторон своего ценного агента 
Монасевича-Мануйлова, имевшего возможности доставать В. Л. Бурцеву самые 
секретные сведения из недр российского правительства. Поэтому и защищал с жаром 
перед комиссией сенатора Бальца как Монасевича-Мануйлова, так и его друга 
Батюшина. Это был хороший жест благодарности со стороны В. Л. Бурцева, но все 
же трудно ему было обелить их.

Для более яркой характеристики генерала Батюшина мне остается сказать еще 
несколько слов о его деятельности за период времени 1913—1923 годов. В мае 1918 
года я был в Москве. Большевики организовали Красную Армию. Для приема в нее 
господ генералов и офицеров были образованы военные комиссии, в которые и 
должны были обращаться желающие получить место. В подаваемых заявлениях господа 
генералы и офицеры указывали сбой формулярный список и просили определенного 
назначения. Список лиц, подавших такие заявления, опубликовывался в «Московских 
советских известиях». В номере от 21 мая 1918 года этой газеты был опубликован 
такой список, и среди просителей я прочел имя генерал-майора Николая 
Степановича Батюшина. Но назначения он не успел получить, так как ему 
представилась возможность бежать на Юг, где он снова стал заведовать 
контрразведкой в Добровольческой армии под именем генерала Петрова. Армией этой 
сначала руководил генерал Алексеев, а затем генерал Деникин. Сотрудниками 
генерала Батюшина-Петрова были те же Резанов, Орлов, Логвинский и другие. 
Деятельность этой компании была также направлена к грабежу и вымогательству, к 
этому особенно благоприятствовал общий развал.

После ликвидации Добровольческих армий Деникина — Врангеля генерал Батюшин 
бежал в Сербию. Сначала пристроился при монархических организациях и принимал 
участие во всех монархических съездах, начиная от Рейхенгаля и кончая 
Карловацким заграничным собором включительно, избираемый, очевидно, по 
недоразумению на различные должности. В мае 1922 года, узнав о деятельности 
генерала Батюшина в Сербии, я, желая раскрыть глаза его избирателям, писал о 
прошлой деятельности этого генерала представителям беженских организаций в 
Белграде господам Скаржинскому и Палеологу. Письмо это было напечатано 4 мая в 
газете «Русское дело», издаваемой в Белграде. В ответ на это письмо «Новое 
Бремя», также издаваемое в Белграде, 13 июня 1922 года поместило письмо 
генерала Н. С. Батюшина. В нем он с обычной для него наглостью старался 
оправдаться и обелить себя, ссылаясь главным образом на защиту В. Л. Бурцева. 
Мне казалось, убежденному монархисту, каким рисовал себя генерал Батюшин, не 
совсем удобно прикрываться защитой социал-революционера. Но это дело вкуса — 
для генерала Батюшина все простительно. Когда я послал в «Новое время» ответ 
генералу Батюшину, почтенный редактор «Нового времени» М. А. Суворин не нашел 
возможности напечатать мой ответ. Это было к лучшему, так как это дало мне 
повод свой ответ на его письмо напечатать отдельной брошюрой в количестве 500 
экземпляров и разослать его всем могущим интересоваться генералом Батюшиным и 
его деятельностью, чисто анархического характера, до революции. В напечатанном 
в «Новом времени» письме Батюшина интересен его конец, я его приведу полностью: