с ума? Не стал ли он орудием в руках каких-то бесчестных людей?

Дамы решили обратиться за советом в штаб, и им пообещали, что за полковником 
установят наблюдение и постараются раскрыть тайный источник его богатства. С 
этой целью в Раве обосновался сотрудник секретной службы, который следил за 
каждым шагом полковника!

Как-то поздно вечером в дверь дома полковника снова раздался звонок. Арнольду 
Барту, а это был именно он, без лишних церемоний предложили войти. На этот раз 
он не просил полковника ехать с ним в Вену. К чему лишние расходы? Да и терпеть 
дополнительные неудобства не было вовсе необходимости. Полковнику нужно было 
лишь заполнить вопросник, который он, Барт, принес с собой. Полковник прочитал 
его, не проронив ни слова.

— Владимир Литвинович готов заплатить вам триста рублей задатка, — сказал Барт.
 — А когда вы доставите ему в Вену секретные карты Генерального штаба, можете 
рассчитывать еще на три тысячи.

— Но я не могут добыть ни карт, ни информации. Они настолько секретны, что 
хранятся только в штабах Варшавского, Киевского и Санкт-Петербургского военных 
округов.

— Я почему-то не думаю, дорогой полковник, что Владимира Литвиновича полностью 
удовлетворит такое объяснение. Он, возможно, даже сочтет нужным отправить в 
варшавскую военную разведку вопросники, заполненные вами раньше. Как видите, 
дорогой друг, будет неразумно ссориться с ним.

С тяжелым сердцем Штейн обратился с просьбой о двухнедельном отпуске. В 
Санкт-Петербурге и Киеве ему удалось добыть все, что требовал Литвинович. 
Сложив документы в чемоданчик, он направился в Ченстохов, взял там паспорт 
Баранека и, не теряя времени, продолжил свой путь до нужной станции на границе 
с Австрией.

Никогда в жизни он не испытывал такого беспокойства, как в этот раз. Если бы 
только можно было не ездить в Вену! Но какой смысл об этом мечтать? Он без 
долгого раздумья купил в кассе билет до первой станции по ту сторону границы. 
Ожидая прибытия поезда, сидел в буфете, пил обжигающе горячий чай и чувствовал 
себя абсолютно несчастным. Он ерзал на стуле, поглядывая на чемоданчик. 
Объявили посадку на поезд до Вены. Он попытался встать, но остался на месте. 
Казалось, внутри его шла борьба, лишавшая его сил.

Колокол прозвенел в третий, и последний, раз. Штейн не двинулся с места, как 
будто был привязан к стулу. Он выпил еще одну чашку чаю и, расплатившись, 
продолжал неподвижно сидеть. И второй поезд отправился в том же направлении без 
него. Он все так же упрямо, глядя перед собой, оставался неподвижным. Ушло еще 
два поезда, и, наконец, колокол возвестил об отправлении последнего, но Штейн и 
в этот момент даже не попытался встать.

К его столику подошел полицейский:

— Сударь, зал ожидания закрывается.

Штейн, казалось, ничего не слышал.

— Куда вы едете?

Полковник вздрогнул от ужаса и назвал станцию.

— Но ваш поезд вот-вот уйдет!

Штейн вскочил и как одержимый ринулся через ресторан к двери, выходящей на 
перрон.

— Остановитесь, сударь? Вы забыли свой багаж! — прокричал ему вслед полицейский.
 Штейн был так возбужден, что забыл о самом главном, о чемоданчике. Спотыкаясь, 
он бросился назад, схватил его — и в этот момент шестеро мужчин оттеснили его 
через боковой выход в небольшое помещение полицейского участка. За полковником 
следили с самого начала поездки!

Спустя несколько дней разжалованный начальник Равского гарнизона находился в 
Варшавской крепости, а мне было поручено его допросить. Ко мне привели 
немолодого сломленного человека, потерявшего интерес к жизни. Я предложил ему 
сесть.

— Дразните, — сказал он, поворачиваясь ко мне спиной.

— Что это значит, сударь? — удивился я.

— На небо, доктор, прямо в рай, на небо. И не держите меня — в клочки разорву! 
Идиот! — заорал он.