диверсии. Так что я – в Мазари-Шариф и первым же бортом вернусь обратно. Рашид 
успокоился.

В Мазари-Шарифе мы сразу отправились в территориальное управление ХАД, где нас 
ожидал сам доктор Баха. Увидев меня, нахмурился. На пушту, довольно резким 
тоном заговорил с Рашидом. Выслушав ответ, смягчился, затем обратился ко мне 
по-русски, поблагодарил за проделанную работу и отпустил восвояси. Меня 
подбросили в расположение зональной группы отряда «Омега», где я и остался 
дожидаться рейса на Кабул.

Ночью где-то совсем рядом начался бой: ухали гранатометы, трещали автоматы. Я 
потянулся было за стволом, но ребята остались совершенно безучастны к 
творившемуся на улице и популярно объяснили, что такая пальба у них – дело 
обычное, не то что у нас, кабульских конторских крыс.

На другой день до обеда я загорал на балконе. Затем объявился Рашид и предложил 
посетить местный базар. Мои коллеги не рекомендовали такую прогулку, поскольку 
власть в городе лишь до 12-ти дня была у наших, а после полудня и до раннего 
утра переходила к «духам». Но мы все-таки двинули в город. Рашид – сукин сын! – 
в самых людных местах демонстративно затевал со мной беседы по-русски. Сразу 
десятки враждебных глаз с удивлением начинали ощупывать меня. Мурашки по коже! 
Я хоть и без автомата, но под авиакурткой всегда носил внушительный арсенал: на 
четыре часа скоротечного боя, как любил говаривать Ваня Кулешов. И все-таки…

Весь взмокший, я благополучно возвратился в «Омегу» и зарекся от таких 
опрометчивых поступков.

Наступила ночь. Около 23-х неожиданно опять приехал Рашид: приглашает доктор 
Баха. Прихватив свой «тревожный рюкзак» и автомат сел к нему в машину.

В кабинете сидели трое: Баха, начальник местного управления ХАДа и начальник 
политотдела афганской армии зоны «Север». Представив нас друг другу, Баха 
обратился за советом:

– Как защитить двух экспертов ООН по правам человека, проездом оказавшихся в 
Мазари-Шарифе? Они поселились в отеле в центре города. Моджахеды, прознав об 
этом, решили ночью захватить их, чтобы продемонстрировать всему миру свою силу. 
Вся афганская армия и советские части задействованы в широкомасштабной операции 
против душманской группировки войск командующего фронтом ИОА Забиулло в ущелье 
Мармоль. Для охраны ООНовцев местное управление ХАДа смогло наскрести всего 40 
бойцов: поваров, шоферов и прочего обслуживающего персонала, которые, ясное 
дело, разбегутся при первом выстреле. Что вы, товарищ Бек, могли бы 
посоветовать?

Я спросил, известна ли численность душманов, собирающихся проводить операцию, и 
из какого района города они будут выдвигаться? Баха сказал, что моджахедов 
будет человек 25, а расположились они сейчас на северной окраине Мазари-Шарифа. 
Вооружение – автоматы и гранатометы.

Изучив карту города на стене, я ткнул пальцем в перекресток севернее отеля, 
миновать который «духи» никак не могли:

– Здесь надо устроить засаду.

Баха возразил:

– Понадобится примерно 120 бойцов, а где их взять?

Я покачал головой:

– Зачем 120? Хватит нас с Рашидом.

Развязав рюкзак, я вытащил ночной прицел и пристегнул к своему АКСН. Достал две 
мины направленного действия МОН-50, электропровода и подрывную машинку ПМ-4.

– Рашиду следует выдать пулемет ПК, с лентой на 250 патронов, – добавил я.

План был таков: мы с Рашидом под покровом темноты доберемся до перекрестка, 
установим мины, и, спрятавшись за дувалом, в ночной прицел будем наблюдать за 
обстановкой. При появлении «духов» дождемся, когда они приблизятся метров до 
20–30, и нанесем удар МОНками. Каждая из них нашпигована 550 стальными 
шариками: они как картечью сметут душманский отряд. Рашид из-за угла будет 
строчить из пулемета трассирующими, подсвечивая мне, а я под шумок одиночными 
выстрелами прицельно выберу тех, кто еще шевелится. Затем сразу же – ноги в 
руки, и даем деру. Длиться бой будет максимум минуту-полторы.

Двое афганцев напряженно вслушивались, не понимая по-русски. Доктор Баха 
перевел им. В наступившей тишине они в изумлении уставились на меня.

Тишину нарушил Баха: