ему.

Дальше уже начинается обычная пьянка. Партнеры по этой части слабее нас 
примерно в два раза. Да и пить ни хрена не умеют: стараются не закусывать, а 
больше налегают на дармовую водку. Здесь спиртное стоит дорого и далеко не всем 
по карману.

Вскоре кто-то поет, кто-то блюет, кто-то лезет целоваться взасос. Наш тамада 
дает знак: дружно встаем и твердой походкой покидаем гостеприимных товарищей. 
Прислуга потихоньку допивает рюмки и доедает закуску.




Глава 2. Первые потери


Нашей группе была поставлена задача подготовить из числа афганцев боеспособное 
подразделение, которое могло бы действовать самостоятельно, не привлекая 
Советскую армию.

Через три месяца удалось сколотить, обучить и вооружить роту численностью в 50 
человек под командованием прекрасного офицера, капитана Башира.

Афганцы пытались контролировать каждый шаг нашей группы, не таясь 
фотографировали, а иногда даже ставили за нами наружное наблюдение. Желтая 
«Тойота» с наружкой по ночам постоянно дежурила у Представительства КГБ. Об 
этой «Тойоте» нас предупреждали еще «каскадеры». Как-то, возвращаясь ночью с 
начальником отдела ХАДа Васэ и заметив машину, я схватился за автомат:

– Душманы! Сейчас я их перестреляю.

Васэ взвопил:

– Не стреляй! Это наши, ХАДовцы. Они охраняют вас!

Проверка сработала. Это было неприятно: ведь мы работали искренне, для них же. 
Мы с пониманием относились к подозрительности и недоверчивости партнеров, но 
даже предполагать не могли, какими глубокими и серьезными были их опасения и на 
какие действия они решатся пойти, стараясь выйти из-под назойливой 
советнической опеки «старшего брата».

Рота Башира полегла в первой же операции. Она была брошена на выручку одного 
агента ХАДа, дослужившегося у душманов до командующего фронтом, и зажатого в 
ущелье соперничающими группировками моджахедов. Агента ребята выручили, но сами 
попали в окружение. После трехдневной перестрелки и многократных мольб о помощи 
прилетели, наконец, 12 вертолетов афганских ВВС и отбомбились… по роте. 
Оставшиеся в живых попали в плен. Башира зверски замучили. Спаслись только двое,
 убежавшие босиком по снегу. Они-то и поведали нам о случившемся.

Для нас это было кошмарной трагедией. Мы не понимали: почему афганцы не 
отправили никого на выручку? Строили самые невероятные версии случившегося. В 
конце концов, «вертушки» могли перепутать цель. Но нам и в голову не приходило, 
что они могли атаковать роту по наводке сотрудника ХАДа, сделавшего это 
сознательно, по распоряжению свыше. И почему наши начальники как воды в рот 
набрали и запретили нам вмешиваться в ход операции?

Здесь, я думаю, самое время пояснить, что у наших начальников существовали две 
совершенно разные точки зрения на события в Афганистане. Одни считали, что 
апрельская революция была затеяна без нашего ведома, афганцы втянули нас в свои 
внутренние разборки и все свои неудачи будут стараться сваливать на нас. 
Поэтому с партнерами следует вести себя крайне осторожно, особенно в части 
советов, как поступать в той или иной ситуации. Идеальный вариант – вообще 
ничего не советовать!

Но в таком случае – какого шайтана мы тут делаем?

Другие генералы КГБ считали иначе:

– Ребята, это наша война, нам ее расхлебывать до конца. Поэтому действуйте по 
обстановке, инициативно и решительно. Помните, что каждый день здесь гибнут 
наши солдаты. Каждая ваша удачная операция спасает их жизни.

Мы были сторонниками второго подхода, но не могли игнорировать запреты 
командира «Омеги», придерживавшегося первой линии. Мы не могли понять его, 
боевого полковника, выполнявшего специальные задания более чем в двадцати 
странах мира, храброго офицера…

О причине странной «робости» командира мы догадались лишь по возвращении из 
командировки. Он не смел рисковать жизнями членов нашей группы захвата в