специальным магнитным кодом, где будет значится фамилия арендатора. Неучтенные 
патроны калибра 7,65 мм достать практически трудно, они выпускаются только в 
Германии и Чехословакии. Однако на всякий случай каждый ствол предварительно 
отстреливается, а в МВД формируется пуле-гильзотека. Таким образом, мы убиваем 
сразу трех зайцев:

– МВД получает дополнительный источник денег;

– выбивается почва из под ног организованной преступности;

– бизнесмены чувствуют себя более уверенно. Это в свою очередь увеличит приток 
денежных средств в республику. Разумеется, на первых порах возрастет число 
несчастных случаев, связанных с обращением с оружием. Но это процесс неизбежный,
 его не следует бояться.

Вскоре в Киргизии был принят закон о праве ношения огнестрельного оружия, 
который произвел фурор во всем Союзе. Однако Кулов для этих целей приобрел в 
Москве крупную партию пистолетов ТТ, что было совершенно недопустимо. ТТ 
является одним из самых мощных пистолетов в мире, его пули свободно пробивают 
легкие бронежилеты. Этими стволами в первую очередь обзавелись крупные 
чиновники. Тут же на черном рынке резко возросли цены на патроны к ним. А через 
некоторое время закон об оружии отменили. Как поступили с розданными 
пистолетами – не знаю.




Глава 6. Перевод в органы безопасности Киргизии


В начале 1992 года на имя начальника ПГУ пришла телеграмма за подписью 
Председателя КНБ Киргизии Анарбека Бакаева с просьбой откомандировать меня в 
республику. Вопрос перевода был заранее согласован. Тепло попрощавшись с 
коллективом КУОСа, первого февраля я прибыл на новое место службы. В республике 
произошли кадровые изменения. Министр Внутренних дел Феликс Кулов стал 
Вице-президентом. В органах безопасности сменились все зампреды. Мне следовало 
завершить начатую еще осенью работу по Национальной гвардии, по батальону 
спецназначения МВД «Беркут» и группы спецназ комитета национальной безопасности.
 Поэтому договорились с Председателем КНБ, что пару месяцев я буду находиться в 
резерве кадров. Выделили отдельную комнату с компьютером. Кроме этого помещения 
у меня было еще два рабочих места: в «Белом доме» и в МВД. Некоторые 
ребята-комитетчики, видя мои высокие связи и независимость поведения, пророчили 
должность зампреда. Однако идеальной была бы должность помощника 
Вице-президента по вопросам безопасности. В этом случае я мог бы курировать 
Национальную гвардию и подразделения специального назначения КНБ и МВД, 
заниматься их обучением, вооружением, разработкой оперативных планов боевого 
задействования.

Два месяца пролетели быстро. Зампред КНБ пригласил на беседу и предложил 
должность командира группы спецназначения. Я отказался:

– Староват я для этого. Командиром лучше назначить молодого, энергичного 
капитана. Я бы его поднатаскал в течение года, а там можно и на покой.

Зампред обиделся. Я тоже. Работа в других оперативных подразделениях мне была 
не интересна. Написал короткий рапорт с просьбой отправить на пенсию, поскольку 
со льготными исчислениями у меня уже набежало 20 лет и 9 месяцев выслуги. К 
рапорту приложил две страницы с объяснительной запиской с мотивами такого 
решения. Отметил, что в течение года привозил из Москвы в республику шесть 
ведущих специалистов Союза по линии спецназа и новейших систем вооружений, 
организовал три учебных сбора, подготовил несколько методических пособий и 
учебных видеофильмов. Однако у меня сложилось впечатление, что это никому не 
нужно.

Мой рапорт был удовлетворен.

Старый кадровик Токон Туйбаевич, оформлявший меня когда-то в органы, 
сокрушался:

– Эх, сынок, молод ты еще, горяч. Жизни не знаешь! На твоем месте бухнулся бы в 
ножки Председателю, попросился бы начальником райотделения в родную Кировку. 
Тамошняя обстановка тебе знакома, Полковника тебе не нужно, выслуга есть, 
получил бы хорошую квартиру, приватизировал. Служебная машина имеется, уважение 
районного начальства обеспечено, работа непыльная. Завел бы стадо овец, 
подкармливал бы детей и внуков, проживающих в Москве. Получал бы сверх зарплаты 
половину пенсии. Чего еще надобно?

– А кто будет Родину спасать?

– Ее уже никто не спасет.