воеводство и большую часть Виленского, но и белорусские эсеры в Беловежской 
Пуще, Волковысском и Гродненском поветах, а также литовские националисты в 
Виленско-Трокском и Свенцянском поветах. Однако красные партизаны явно 
доминировали. Это привело к тому, что уже в 1922 г. от белорусской партии 
эсеров откололась группа боевиков (300-400 человек) во главе с Иосифом 
Логиновичем (Павел Корчик), которая в конце следующего года объединилась с 
белорусскими коммунистами.
Белорусскими эсерами руководил Центральный Белорусский повстанческий комитет во 
главе с членом ЦК БПСР В.Прокулевичем. Эсеры создали четыре повстанческих 
группы, которые помимо Польши действовали на территории Литвы и СССР — в Ковно, 
Утянах, Аранах и местечке Меречь. Для оперативного руководства повстанческим 
движением был создан Главный штаб белорусских партизан во главе с полковником 
Успенским. В подчинении Главного штаба только на Гроднинщине находилось 12 
отрядов, в каждом по нескольку десятков человек. Наиболее крупный из них — 
отряд Генриха Скомороха (Герман Шиманюк). Однако поляки очень быстро разгромили 
белорусских эсеров, что привело к кризису в их рядах.
В результате действий партизанских отрядов обстановка в пограничных районах 
Польши стала весьма напряженной. По данным 2-го (разведывательного) отдела 
Генштаба польской армии (правда, явно завышенным), на территории Виленщины, в 
лесах Полесья, в Налибокской, Беловежской и Гродненской пущах действовало 5-6 
тысяч партизан. Поэтому неудивительно, что польское правительство принимало все 
меры для того, чтобы надежно перекрыть границу с Советским Союзом. В 
пограничные волости стягивались регулярные части польской армии, 
преимущественно кавалерийские, а малоэффективная пограничная полиция заменялась 
частями корпуса пограничной стражи.
Репрессии польских властей не ограничились погонями польской кавалерии за 
повстанческими отрядами. В агентурном донесении, полученном из Варшавы, 
отмечалось: «После захвата воеводского поезда у станции Ловча и последовавшего 
затем ограбления поезда у станции Лесной в сторону восточной границы были 
выдвинуты от ближайших строевых воинских частей роты, батальоны и эскадроны для 
поддерживания полицейской пограничной стражи. Перепуганное налетами начальство 
дошло до того, что в таком пункте, как Лунинец, был сосредоточен целый сводный 
отряд в составе конного полка и батальона пехоты ...».
Здесь мы сделаем небольшое отступление. Возможно, прочитав вышесказанное, 
некоторые читатели возмутятся «вероломством» большевиков, проводивших тайную 
подрывную деятельность на территории суверенного государства, с которым у СССР 
заключен мирный договор. Разумеется, с точки зрения международного права, да и 
так называемых общечеловеческих ценностей данные действия советского 
руководства нормальными назвать нельзя. Но, как уже говорилось, Польша тоже не 
была «невинной овечкой», — на ее территории находили прибежище явные и тайные 
враги СССР, хотя Польша установила с ним дипломатические отношения. При этом 
разведка польской армии не только давала пристанище противникам советской 
власти, но и вооружала их, финансировала, снабжала сведениями, необходимыми для 
вооруженных нападений на территорию Советской республики. Поэтому действия 
советских военных разведчиков, защищавших государство, которому они служили, 
следует считать полностью законными66.
66 На любителей «общедемократических ценностей» и «международного права» по 
американскому стандарту данные аргументы, конечно, впечатления не произведут. 
Но доказывать что-либо людям, исповедующим двойную мораль и оправдывающим 
бомбежки Ливии, Ирака и Югославии, оккупацию независимой Гренады и Панамы во 
имя установления МИРОВОГО АМЕРИКАНСКОГО ПОРЯДКА, будет пустой тратой времени.
59
Однако вскоре произошло событие, заставившее свернуть активную разведку на 
территории Польши. В ночь с 7 на 8 января 1925 г. отряд партизан, прижатый 
польскими войсками к советской границе, с боем прорвался на территорию СССР, 
разгромив при этом советскую погранзаставу у местечка Ямполь.
Партизаны были одеты в польскую военную форму, которой часто пользовались, и 
советские пограничники решили, что нападение совершили польские регулярные 
части. Такое предположение оправданно еще и потому, что руководство погранвойск 
ОГПУ понятия не имело о том, чем занимался у них под боком Разведупр. Тревожное 
сообщение о бое на границе ушло в столицу Украины Харьков и в Москву, и вскоре 
пограничный инцидент начал разрастаться до уровня крупного международного 
скандала.
В Москве, основываясь на полученной с границы информации, решили, что на 
погранзаставу напали части регулярной польской армии. Случай был 
беспрецедентный и его решили обсудить на заседании Политбюро. Оно состоялось 8 
января 1925 г. Во время обсуждения выступили наркоминдел Г.Чичерин, его 
заместитель М.Литвинов и зампред ОГПУ Р.Менжинский. Для срочного расследования 
всех обстоятельств дела решили создать тройку в составе Шлихтера, Балицкого 
(полпред ОГПУ на Украине) и ответственного представителя Наркоминдела. А 
поскольку обстановка на границе, по имеющейся в Москве информации, была не 
совсем ясной, то пока решили резких дипломатических шагов не делать и поручить 
НКИД заявить представителю Польши «на готовность с нашей стороны к улаживанию 
этого инцидента мирным путем».
Впрочем, в Москве довольно быстро разобрались в подоплеке произошедшего. 
Действия Разведупра вызвали законные нарекания со стороны политического 
руководства страны и ОГПУ, в результате чего в феврале 1925 г. комиссия во 
главе с В.Куйбышевым представила в Политбюро проект постановления по вопросу об 
активной разведке, в котором говорилось:
«Активную ра