ожет осложнить его жизнь. 
 Таким образом, для успешной проверки необходим заранее подобранный, 
естественный маршрут, позволяющий неоднократно и неприметно понаблюдать за 
ситуацией вокруг себя. Иногда и в учебных, и в боевых условиях используется 
контрнаблюдение - на разных точках маршрута прохождения разведчика контролируют 
другие работники. Им легче заметить возможную слежку и условным сигналом (по 
радио, припаркованной в определенном месте машиной и т. п.) предупредить 
коллегу об опасности. Способ эффективный, но не лишенный недостатков. Люди, 
выдвинутые на точки контрнаблюдения, могут сами привести за собой слежку. Такие 
случаи бывали. Нежелательно, чтобы о намеченной операции и районе ее проведения 
знал кто-либо, кроме резидента или его заместителя. Это правило, к сожалению, 
сплошь и рядом нарушается. Есть и еще негативный момент: зная, что его 
подстраховывают товарищи, работник, проводящий операцию, может излишне 
расслабиться - утратить бдительность. 
 Разведчик в поле одинок, во всех ситуациях он должен рассчитывать только на 
себя. 
 Мы тщательно готовили маршруты, предусматривая смену транспорта, заход в 
учреждения, логическую связь своих действий. В школе от поколения к поколению 
передаются описания мест, удобных для проверки. (Кстати, затеряться в толпе 
практически невозможно, так же как невозможно в толпе выявить слежку.) Беда в 
том, что подобные же описания передаются от поколения к поколению наших 
оппонентов - разведчиков наружного наблюдения. Надо искать свои оригинальные 
ходы. 
 Занятия завершаются успешно. Удается выявить наблюдение, провести благополучно 
все запланированные операции по связи с источником. Игра захватывает. 
 Это была игра, но велась она по настоящим правилам, требовала настоящего 
нервного напряжения, выдумки и просто физической выносливости. Игра приобщала 
слушателей к профессии, посвящала в профессиональные тайны, сплачивала нас в 
корпорацию. 
 О моей профессиональной этике 
 Несколько слов о корпоративности. В Комитете госбезопасности к Первому 
главному управлению издавна сложилось особое, уважительное, но с оттенком 
холодности и зависти отношение. Сотрудники службы во многом были лучше 
подготовлены, чем остальной личный состав комитета в целом, они работали за 
рубежом и, следовательно, были лучше обеспечены материально, им не приходилось 
заниматься "грязной работой", то есть бороться с внутренними подрывными 
элементами, круг которых никогда радикально не сужался. Попасть на службу в ПГУ 
было предметом затаенных или открытых мечтаний большинства молодых сотрудников 
госбезопасности, но лишь немногие удостаивались этой чести. Разведка была 
организацией, закрытой не только для общества, но и в значительной степени для 
КГБ. Сама специфика работы сплачивала разведчиков в своеобразное товарищество 
со своими традициями, дисциплиной, условностями, особым профессиональным языком.
 Мне всегда казалось, что товарищество, корпорация необходимы для людей, 
занятых общим делом. Именно в рамках такой корпорации можно делиться опытом, 
разрешать сомнения, лучше узнавать друг друга. Наша работа - это 
преимущественно упорный и незаметный труд, медленное продвижение вперед, к 
какой-то заветной цели, но бывают моменты, когда успех, а то и судьба 
разведчика зависят от помощи его коллег. 
 Хочу повторить - люди нашей профессии должны являть собой корпорацию, 
товарищество. Это залог нашего морального благополучия, а следовательно, и 
успеха. 
 Учиться было интересно. 
 На весенних городских занятиях мне удалось придумать схему проведения 
тайниковой операции с использованием очень простого в изготовлении и применении 
контейнера. Операция была отмечена премией. Я почувствовал себя профессионалом. 
Свою удачную идею в дальнейшем пришлось применить на практике. Она себя 
оправдала. 
 Офицеров разведки необходимо готовить индивидуально. Для этого нужно иное 
состояние общества, иное отношение к затратам, к современной психологической 
науке, иное отношение к будущему разведчику. Экстенсивный способ подготовки, 
когда слушателю и молодому офицеру дается всего понемножку и меньше всего 
умения самостоятельно мыслить, самостоятельно ориентироваться в острых 
ситуациях и принимать моментальные решения, этот способ изживает себя. Но при 
всех недостатках старая школа воспитывала неоценимое чувство принадлежности к 
единственному в своем роде товариществу. 
 Я вспоминаю нашу комнату в зимний вечер. На столе чай и черные сухари, 
отставлены в сторону шахматы. Мы еще не нюхали пороху, но мы серьезны и 
целеустремленны. Говорим не о женщинах, не о спорте и не о выпивке традиционных 
предметах разговоров у молодых людей. Случайно возникшая сегодня тема - 
этнопсихология. Ученый коллега, обитатель нашей комнаты, просвещает остальных. 
Спорим, курим, пьем чай и учимся очень важному учимся думать. 
 В 1963 году мы получили первую в своей жизни отдельную квартиру: на 
Волгоградском проспекте, в Кузьминках, на первом этаже пятиэтажного дома, 
который потом стали называть "хрущевским", две смежные комнаты и кухня. Чудо! 
Не медля ни дня после получения ордера, переехали туда из Марьиной рощи. Вода - 
горячая и холодная, чистота, своя крыша над головой - какое счастье! Через год 
у нас родилась дочка Танечка. А в декабре 1964 года, когда Танечке было пять 
месяцев, отправились мы всем семейством во вторую заграничную командировку. 
 И куда же? В Карачи! 
 ЗНАКОМОЕ СОЛНЦЕ 
 Итак, снова Карачи. Много старых знакомых, уважаемый мною посол, то же солнце, 
та же каменистая земля. Меня определяют во внутриполитическую группу посольства 
под начало со