ов разведки или,
4
как это называлось иногда более торжественно, разведывательного искусства. 
Мысль, что мы изучаем то, чего не изучает никто другой, вызывала дополнительный 
интерес к предмету и повышала сознание собственной значимости. Необычными были 
и семинарские занятия, во время которых разбирались различные оперативные 
ситуации и решались задачи из практики разведывательной деятельности. Конечно, 
годичное пребывание в школе № 101 не могло вооружить нас такими глубокими 
знаниями, которые подсказывали бы конкретные решения возникающих 
разведывательных задач, но оно пробудило устойчивый интерес к профессии, и мы 
поняли, что нам будет предоставлено широкое поле для проявления инициативы.
    Многих из нас мучил вопрос, справимся ли мы с практическими делами, как 
будем решать главную задачу — приобретение источников информации. Надо сказать, 
что сомнения эти имели вполне серьезные основания и не всем далась эта 
профессия в полном объеме. В большинстве своем слушатели были достаточно хорошо 
подготовлены в политическом отношении, прилично знали литературу и иностранные 
языки. Были среди нас и опытные уже ораторы, и вообще некоторые слушатели 
держались довольно уверенно, можно сказать, глядели орлами — молодости 
свойственно покрасоваться и распушить перья. К тому же подавляющая часть нашего 
набора имела за плечами по два университета. Я имею в виду армию и фронт плюс 
высшее учебное заведение (в основном тогда в школу брали людей с гуманитарным 
образованием). Так что все слушатели школы № 101 обладали каким-то жизненным 
опытом. Но, как показала практика, этого было мало — разведчиками стали не все. 
Не у всех гладко пошла работа. Некоторые сразу отсеялись, в том числе и по 
собственной воле. С течением времени внешне непримечательные слушатели обогнали 
уверенных в себе эрудитов, бравые на вид и будто созданные для разведки люди 
оказались на второстепенных ролях. Короче говоря, состоялись в разведке те, кто 
объективно, реалистически оценивал собственные возможности и хорошо разбирался 
в психологии своих иностранных собеседников, люди целеустремленные, настойчивые,
 очень конкретно мыслящие и цепкие.
5
    Учебных пособий в школе тогда было мало. Возможно, так оно и лучше. Сейчас 
в нашем институте масса книг и пособий по всем направлениям разведывательной 
деятельности, и поглощение всей этой литературы может рассеять внимание на 
частности и сказаться на усвоении полезных практических навыков.
    С жадным нетерпением мы ждали выступлений у нас сотрудников разведки, и 
хотя не все из них были интересными рассказчиками, на этих людей мы все равно 
смотрели широко раскрытыми глазами.
    Богами разведки нам казались и начальник школы генерал-майор Вячеслав 
Васильевич Гриднев, и его заместитель генерал-майор Михаил Андреевич 
Аллахвердов. Оба были плотненькие, небольшого роста и в гражданской одежде 
выглядели довольно заурядно. Но и тот и другой прожили большую жизнь в разведке,
 были удостоены многочисленных высоких наград. К сожалению, с нами они общались 
намного меньше, чем хотелось бы.
    В.В.Гриднев в довоенное время работал по линии разведки в Монголии и 
помогал монгольским коллегам в создании органов безопасности. С начала Великой 
Отечественной войны он был командиром полка Отдельной мотострелковой бригады 
особого назначения (ОМСБОН), сражавшейся на подступах к Москве и в немецком 
тылу. С 1942 года Гриднев командовал этой бригадой. Яркой страницей в боевой 
биографии Вячеслава Васильевича была его работа по подготовке и направлению в 
немецкий тыл отрядов Медведева, Орловского, Мирковского и Прудникова. Вся эта 
славная плеяда партизан — Героев Советского Союза прошла, можно сказать, через 
руки нашего начальника школы. Но об этом мы узнали значительно позже.
    Когда было объявлено о смерти Сталина, Гриднев выстроил школу и со слезами 
на глазах, прерывающимся голосом сказал: «Товарищи! Наша Родина осиротела — 
умер товарищ Сталин». А в день похорон мы стояли во второй цепочке напротив 
Мавзолея и в непосредственной близости наблюдали всю траурную церемонию.
    Вячеслав Васильевич прожил долгую жизнь — девяносто три года — и до 
последних дней сохранял связь с внешней разведкой.
6
    М.А.Аллахвердов действовал и как нелегал, и как руководитель легальных 
резидентур. Особенно хорошо ему были известны наши южные соседи. Около двадцати 
лет с небольшими перерывами он проработал в Афганистане, Турции и Иране. Михаил 
Андреевич был, если так можно выразиться, интеллектуалом от -разведки. Он стал 
первым начальником созданного в 1943 году информационного отдела разведки, а в 
школе № 101 являлся заместителем В.В.Гриднева по учебной и научной работе.
    С повышенным интересом слушатели школы относились к так называемым 
практическим занятиям в городе. Это была имитация встреч разведчика с 
иностранцем. В роли иностранцев выступали сотрудники разведки, которые 
составляли потом заключения о том, насколько квалифицированно слушатель провел 
встречу и беседу.
    Не менее интересными были и занятия по наружному наблюдению — «наружке». 
Предмет для работы нужный и полезный. Научиться выявлять «наружку», которая 
ведется за тобой, держаться спокойно под наблюдением (установленным или 
предполагаемым — все равно), уметь оторваться от «хвоста» естественным образом 
— все это непростая, а главное, крайне необходимая наука. «Наружкой» мы 
занимались с большим энтузиазмом. Пришлось познакомиться с Москвой с 
неожиданной стороны. Теперь — на какое-то время — меня уже интересовали не 
архитектура зданий, не мемориальные доски, не музеи и не магазины, а проходные 
дворы, места, где легко можно было выявить наблюдение, и здания, улицы и 
площади, где было удобно «потеряться». До сих пор помню один большой дом где-то 
поза