Как и большинство остальных участников съезда, Стиг жил в отеле «Конрад Хилтон».
 Всего было около полутора тысяч человек. Уже до открытия произошла интересная 
встреча: его накоротке представили самой примечательной фигуре – Вернеру фон 
Брауну. Этот ученый был немецким гением в области ракетостроения в период 
второй мировой войны, конструктором ракеты В-2, которая использовалась для 
обстрела Великобритании. Американцы осудили его по окончании войны – во время 
охоты на немецких представителей науки и инженеров. Ими же он был назначен 
позже на руководящую должность в исследовательской лаборатории ракетостроения 
при Редстоунском арсенале, так что вполне мог испытывать признательность за 
американское вторжение в Германию. К моменту съезда Браун уже стал мозгом 
американского фланга гонки вооружений между США и Советским Союзом в области 
ракетостроения.

Для Веннерстрема эта действительно интересная личность представляла, так 
сказать, многосторонний интерес. Более чем охотно он познакомился бы с Брауном 
поближе, но у того, по-видимому, не было ни времени, ни желания сходиться с 
заштатным шведским офицером. Однако оба они должны были сидеть за почетным 
столом на большом банкете, и оба должны были получать премии. Именно поэтому их 
и представили друг другу. Они были и впрямь неравнозначной парой. Один – лицо 
всемирно известное. Другой – для девяноста девяти процентов присутствующих 
совершенно неизвестное.

Позже, увидев премии, Стиг убедился, что и в них заключалось нечто 
символическое. Огромный серебряный кубок, самый большой из всех когда-либо им 
виденных, – для Вернера фон Брауна. И совсем скромная серебряная пластинка, 
вставленная в тиковую рамочку, – для него, точнее, для родных ВВС. Глядя на нее,
 Веннерстрем сделал вывод, что вклад шведских инженеров в мировое 
ракетостроение не представлялся здесь особенно значительным. И обладай он ярко 
выраженным национальным самолюбием – оно, безусловно, было бы ущемлено…

Но чувство «аутсайдера» в знатном обществе жило в душе недолго. Чистейший 
пустяк изменил ситуацию. Очевидно, Стигу самой природой было даровано умение 
любую ситуацию обращать в свою пользу.

Наконец я поднялся на трибуну, чтобы от имени шведских ВВС поблагодарить за 
премию. Весьма неблагодарная задача, если учесть, что следующим должен был 
говорить фон Браун. Что я мог дать придирчивой аудитории в сравнении с ним? Мои 
попытки начать с чего-нибудь забавного были тщетны: на ум ничего не приходило. 
Среди американских ораторов это стало обычным приемом: сказать что угодно, лишь 
бы вызвать общий смех и таким образом завладеть вниманием аудитории. Сейчас мне 
казалось, что мне не «родить» хорошего вступления, и я чувствовал себя неловко.

Но разглядывая с возвышения многолюдное собрание, я увидел единственное 
знакомое лицо, и меня тут же осенила идея. Это был один из высших офицеров с 
базы «Кесслер», которую я недавно посетил. Прибыв туда, я стал свидетелем 
комичной ситуации. Подъехав на своей машине к воротам охраны, я увидел еще один 
автомобиль, в котором сидели четверо военных. Проверив документы, им предложили 
подождать указаний о расквартировании.

Меня же попросили подняться к начальнику охраны. Он ознакомился с разрешением 
на визит и набрал номер местного телефона:

– Это начальник охраны. Я хотел бы узнать о размещении одного ВИП, двух КВИП и 
двух ТАП.

Он выслушал ответ и повеселел:

– Прекрасно! Я выделю джип, чтобы показать дорогу ВИП… Я с изумлением выслушал 
этот каскад сокращений. Что такое ВИП – я, конечно, знал. Но два других? 
Удержаться от вопроса было выше моих сил. Начальник охраны рассмеялся:

– У нас бывает много посетителей. Пришлось придумывать, как их различать. Вот и 
получилось: ВИП – очень важное лицо, КВИП – довольно важное лицо, ну а ТАП – 
совершенно неважное лицо. Просто и удобно, когда нужно объяснить по телефону, 
какой класс расквартирования требуется.

Об этом я и рассказал высокой аудитории, стоя на трибуне. А под конец добавил:

– На базе «Кесслер» у меня были все основания чувствовать себя ВИП, но сейчас, 
смею вас уверить, я чувствую себя в высшей степени ТАП.

Было видно, что я попал в самую точку: аудитория, большей частью состоявшая из 
ВИПов, раскололась добродушным смехом.

Мое выступление не оставило следа, но то, к какой категории я себя отнес, 
запомнилось. Ко мне сразу прилипло прозвище «мистер ТАП». Таким ироничным 
образом дорога к новым контактам была открыта