в по еще не законченным делам.

В приемной я еще раз предупредил слугу, чтобы никто не проходил в кабинет без 
моего разрешения. Это были тревожные годы после первой русской революции. Даже 
когда внешне все казалось спокойным, следовало помнить, что вулкан не потух и в 
любой момент может с новой силой начать извержение.

Наверное, нигде в мире политическая борьба не велась с такой фанатичной 
ненавистью и жестокостью, как здесь — в округе, который я сам выбрал, когда, 
после своего первого успеха в Варшаве, получил назначение на должность 
судебного следователя.

Через три дня дверь снова отворилась, и кто же, представьте себе, улыбался мне 
с порога?… Это был тот самый «наш неизвестный друг».

«Какого черта ему нужно на этот раз?» — подумал с раздражением я.

С низким поклоном он подошел поближе, таща на поводке упирающегося бульдога. 
Какое чудесное животное! Я обожаю эту породу и не мог скрыть восхищения 
экстерьером собаки.

— Я слышал, вы любите бульдогов, — начал он.

— Откуда, черт возьми, вы это узнали?

— Ваша честь, я здесь не в качестве свидетеля. Вам нравится собака? Если да, я 
готов уступить вам ее всего за несколько рублей. По рукам?

— Сколько?

— Это не важно. Если позволите, я вам его подарю.

— Давайте-ка ближе к делу, — уже откровенно рассердился я. Что все это значит? 
С какой стати этот тип дарит мне собаку? Хочет дать мне взятку? Почему? В чьих 
интересах?…

— Ваша честь, вы меня неправильно поняли. Я хотел сказать, что продам вам 
собаку очень дешево.

Как ни велик был соблазн, я решительно отказался. Проводив нахала до дверей, я 
сурово сказал, чтобы он больше никогда здесь не появлялся.

Но он каждый день продолжал приходить ко мне, и все в новом обличье: то, как 
торговец мехами, предлагая мне купить по очень дешевой цене шубу, то якобы с 
поручением от моего коллеги: не хочу ли я купить небольшую партию парижских 
духов?

В конце концов, мое терпение лопнуло, хотя я в душе не мог не восхищаться его 
ловкостью и настойчивостью.

— В следующий раз, если вы посмеете снова сюда явиться, я спущу вас с 
лестницы! — воскликнул я, полный решимости выполнить угрозу при первом же 
случае.

Уже в дверях он обернулся и спросил:

— Вы ведете следствие по делу об убийстве демократа Карчмарка?

Это был его первый промах. Вот, оказывается, что ему было нужно! Теперь мне 
многое стало понятно.

— Да, — ответил я. Мне не терпелось узнать, что будет дальше.

— Его убил член Польской социалистической партии!

— Да.

— Он друг человека, интересы которого я представляю, — продолжал незнакомец.

— Чего же вы хотите? — спросил я, хотя было совершенно ясно, какой будет ответ, 
каким, вернее, он должен быть.

Естественно, он не мог признаться, что искал знакомства со мной, чтобы 
подкупить или вызвать сострадание к своему другу-убийце.

— Я хотел спросить, извините за назойливость, под какой залог вы согласились бы 
отпустить арестованного? — с наглой улыбкой прошептал он.

В следующее мгновение «проситель» оказался на полу!

Я снова сделал строгое внушение слуге, пригрозив, что он будет наказан и уволен,
 если я еще раз увижу у себя этого типа.

На этот раз предупреждение возымело действие, он больше он не появлялся. Но 
через