войне, начавшейся спустя год и два месяца. В то время как «Хиеи» — покачивая 
крыльями в приветствии императорскому кораблю — величественно проплывал мимо 
выстроившихся боевых кораблей, над флотом одна за другой пролетали эскадрильи 
истребителей, бомбардировщиков, самолетов-разведчиков и гидропланов морского 
авиакорпуса под командованием контр-адмирала Озавы, а затем улетали на запад, в 
небеса над Токио, и исчезали из виду. Никто из наблюдавших этот смотр не мог и 
подумать, что через четыре года и одиннадцать месяцев почти в том же месте 
Токийского залива, на борту американского линкора «Миссури» будет подписываться 
акт о безоговорочной капитуляции Японии. 

В ту ночь Ямамото нанес один из своих редких визитов домой, в Токио. Существует 
легенда, что, поскольку семья его не ждала, ворота заперли и в конечном итоге 
человеку, только что командовавшему особым императорским смотром, пришлось 
перелезть через забор собственного сада, как заурядному жулику. 

Месяц спустя, 11 ноября, на площади перед Нидзубаси, входом в Императорский 
дворец, состоялась другая церемония — праздновали восхождение Дзимму на престол.
 На этом зрелище, одном из самых впечатляющих за век, присутствовали император 
и императрица вместе с военными и гражданскими лидерами нации и представителями 
всех слоев населения, — не говоря уже о четырехстах студентах и студентках 
Токийской академии музыки, которые под аккомпанемент армейского и флотского 
оркестров исполнили сочиненную по торжественному случаю оду. Ямамото, хотя и 
приглашенный, не появился. Когда кто-то спросил его почему, он ответил: 

— Япония воюет с Китаем. Если бы я был Чан Кайши, то использовал бы все свои 
самолеты для налета на площадь Императорского дворца и одним ударом смел бы с 
лица земли руководящую элиту Японии. Поэтому я отклонил императорское 
приглашение и вместо этого провел два дня в море — следил за небом. 

Главнокомандующий Объединенного флота не посещает столь важную церемонию по 
такому знаменательному для всей страны случаю, — это выглядит, как минимум, 
оскорбительно. Представленное объяснение имеет смысл; представим, что Ямамото 
жив, и спросим его, был ли он тогда искренен. Непохоже, что он как-то особо 
неприязненно относился к мифам о создании нации или празднованию 2600-й 
годовщины как таковой; точно одно — он не любил вмешивать богов в чисто мирские 
дела. Вот что говорил один бывший контр-адмирал, хотя это не имеет прямого 
отношения к Ямамото: «При гонке вооружений, например, понятно по численным 
данным, у какой страны преимущество, если Япония и Америка ринутся в 
безудержное соперничество; но для людей, ослепленных «путем богов», это не 
имело значения. Можно приводить им эти цифры до посинения, — все равно ничего 
не поймут». 

Тот же человек (он просил не раскрывать его имени, — прекратил все связи с 
общественной жизнью после поражения в знак признания собственной 
ответственности за войну) высказал и следующую мысль: «То же и в отношении 
гонки вооружений на море и в вопросе военных действий против США и Британии. 
Если прибегнуть к цифрам (например, количество мужчин в общем населении; 
процент людей, способных работать в промышленности, максимальное число мужчин, 
подлежащих призыву на флот, необходимых для управления боевым кораблем и т. д.),
 станет совершенно ясно, что строить военные корабли значило для Японии 
заниматься самоубийством, — ведь пришлось держать их на привязи в гаванях, без 
горючего, чтобы привести их в движение, без людей, нужных для обслуживания. 
Вооружаться в таких условиях — верх безумия; но, осмелься вы сказать в те дни 
подобные вещи, вас окрестили бы «прозападным». Люди, которые несли 
невероятнейшую чепуху, добивались успеха, — действовали во имя «пути богов». Я 
часто задумываюсь о том, что, должно быть, очень трудно преподавать в школах 
страны историю. На флоте люди, обладающие здравым смыслом, что не вязалось со 
всей этой «божественной» чепухой, избегали шумного выражения взглядов и 
стремились вести себя тихо». 

У Ямамото уже бывали трудные времена, связанные с правой шумихой, и ему 
наверняка не пришлось по душе направление, в котором увлекла страну эта идея с 
годовщиной. Но для его отказа, возможно, существовали и более личные мотивы. 

Один из лозунгов лиц, стремившихся сбросить правительство Йонаи: «Мы не можем 
допустить празднование 2600-летнего юбилея под эгидой премьер-министра из 
флота!» 11 февраля того же года Ямамото был обязан привести Объединенный флот в 
залив Осака, чтобы все сорок тысяч офицеров и матросов под его командованием в 
течение четырех дней посетили такие святые места, как Великая гробница в 
Касиваре и императорские мавзолеи в Унеби и Момойяме. По этому случаю штабной 
администратор Ватанабе, которого заранее отправили в Осаку для подготовки 
визита, сообщил Ямамото, что флот на удивление непопулярен в этом городе, — в 
бытность Ямамото заместителем министра там состоялся митинг, где раздавались 
требования его отставки. Раздраженный Ямамото стал угрожать отвести флот в 
район Нисиномии вместо залива Осака (Нисиномия хотя и неподалеку, но в другой 
префектуре). Услышав об этой угрозе, чиновники города и префектуры Осака 
наполовину встревожились, наполовину напугались и принялись возражать, ссылаясь 
на то, что среди прочего уже приготовлены и подарки для моряков. Но Ямамото 
остался непреклонен: «Если хотят сделать подарки, пусть привезут их в 
Нисиномию!» На деле нет доказательств, что власти города и префектуры имели